мастеров оживали древние легенды, яркими красками шелестели леса, журчали реки, золотые драконы вились по резным балкам, отражаясь в чёрном глянце мраморного пола. За каждой деталью крылась кропотливая работа человеческих рук, трепет души художника, уважение и любовь к истории аримийского народа. Ши-цзун помнил как, будучи отроком, восторженно часами рассматривал убранство этого зала, гладил широкие, но при этом очень хрупкие бока ваз, шёлк настенных полотен, хранящих застывшие в масляных красках мгновения прошлого. А через годы вот так же по этому залу ходил его сын, осторожно поднимаясь по ступенчатым мостикам к императорскому трону. Сердце вновь болезненно сжалось. Чем-то прогневав Богов, Ши-цзун не смог обрести спокойную старость. Застыв в нескончаемом противостоянии, он шёл дальше, не зная жалости ни к себе, ни к другим.
Массивные двери вновь отворились, явив обеспокоенное лицо слуги. Опустившись на колени, не смея поднять головы, он сомкнул перед лицом ладони, торопливо заговорил:
— Повелитель, генерал Мун велел доложить, что исполнил Вашу волю и доставил то, о чём Вы его просили.
— Пусть войдёт, — властно сказал Ши-цзун, умело скрывая волнение.
Мужчина спешно поднялся, заторопился к распахнутым дверям. Тревога сотрясала грудь императора, сердце учащённо билось от предвкушения долгожданной встречи. Закрыв глаза, император глубоко вдохнул, сжал расшитый край шёлкового одеяния. Длинный выдох. Время тянулось, испытывая терпение, даже эхо стихло, перестав доносить звук отдаляющихся шагов слуги. Тишина, ничего боле.
Первое, что почувствовал Ши-цзун — холод. Он касался лица, стекал на плечи, сковывал пальцы. Не смея поднять веки, император вслушался в тишину — ничего, лишь едва различимое шуршание тяжёлой ткани. Он здесь. Тот, кого искали самые преданные люди, искуснейшие воины, хитрейшие разведчики, теперь он здесь. Но грядущий разговор не для чужих ушей, а посему Ши-цзун ждал, оставаясь неподвижным. Глухой стук сомкнувшихся дверей возвестил о том, что император с гостем остались наедине. Открыв глаза, Ши-цзун всмотрелся в скрытую плащом фигуру. Глубокий капюшон скрывал лицо гостя, кисти утопали в широких рукавах.
— Этот генерал Мун очень умён, — прозвучал хриплый голос прибывшего, — даже не стал заходить в зал, отправил меня одного.
— Он знает, что ты не сделаешь мне ничего плохого, — безразлично сказал император.
— Конечно, — глухо рассмеялся гость, — упади волос с твоей головы, и моя жизнь оборвётся.
— Однако, — прищурившись, ухмыльнулся Ши-цзун, — тебе удалось избежать смерти тридцать лет назад… И хоть мы с тобой старинные «друзья», это не даёт тебе права разговаривать со мной из недр капюшона.
Гость медленно поднял руки, потянувшись к лицу. Рукава сползли с предплечий, явив изображение извилистого тела чёрного дракона. Опустив капюшон, мужчина посмотрел на владыку. Ши-цзун много повидал на своём веку, добился уважения и почитания подданных, а закалённый битвами и болью утрат дух был непоколебим. Но даже ему, императору могущественной Аримии, было трудно выдерживать этот демонический, граничащий с безумием взгляд. Выцветшие глаза, настолько блёклые, что лишь слабый серо-коричневый оттенок позволял отличить радужку от белка. Потрескавшиеся тонкие губы изгибались в нескрываемой усмешке; костлявые пальцы толи содрогались в нервной судороге, толи выводили в воздухе тайные знаки.
— Простите, мой господин, — учтиво поклонился мужчина, являя плешь на темени, — за тридцать лет скитаний я отвык от общения и манер.
— Расскажи, Лунвэй, как тебе удалось бежать тогда? — спросил владыка. — Как ты один смог убить семерых лучших воинов моей стражи?
Проведя рукой по собранным в косу седым волосам, гость улыбнулся, вспоминая переломный момент прошлого.
— Я поработил их разум, заставил убить друг друга, — ответил Лунвэй и, почесав тонюсенькую бородку, добавил: — Но это отняло у меня все силы. Затерявшись в лесной глуши, я даже умер… Странствовал меж мирами. Ты вёл столько сражений, что убиенные воины толпами шли к предкам, даже не понимая, что мертвы. Они стали лёгкой добычей для меня. Напитавшись силой этих душ, я вернулся обратно. Никто не знал о том, что я жив, никто не видел меня.
— Как же Мун нашёл тебя? — хмыкнул император, потерев морщинистый лоб.
— Духи сказали, что ты ищешь меня, что можешь дать мне то, чего хочу. Тогда я сам нашёл твоего генерала.
— Знаешь, зачем я послал за тобой? — подавшись вперёд, спросил Ши-цзун. Гость лишь пожал плечами в ответ, тогда владыка продолжил: — Я хочу, чтобы ты забрал душу одного человека. Тархтарского воина.
— Того, что убил твоего сына? — непринуждённо бросил колдун, изогнув широкую, пучками топорщащуюся бровь. — Ты слишком мудр, чтобы следовать за слепой местью.
— Святозар испустил дух месяц назад, — изменившимся голосом продолжил император, — его воевода, хоть и селён, но всё же стар. Он также стар, как и мы с тобой, но одно его имя вселяет в тархтарских воинов небывалую силу и веру в победу. Лиши их этой веры, Лунвэй.
— Может, это и подвластно мне, — пряча татуированные кисти под рукавами, заговорил колдун, — но что получу я взамен?
— Тебя же привели духи, — откинувшись на спинку трона, ухмыльнулся владыка, — сказали, что дам тебе чего захочешь. Так проси.
Блёклые глаза заискрились безумием, кривая улыбка исказила худощавое лицо. Сделав два шага к ступенчатым мостикам, ведущим к трону, колдун зашептал:
— Пусти меня к пирамидам, позволь мне делать с ними что захочу.
— К усыпальницам Белых Богов? — искренне удивился правитель. — Ты веришь в россказни полоумных старцев? Веришь в то, что там лежат останки северных мудрецов, даровавших нашему народу ремёсла?
— Какая разница, во что я верю? — скривился Лунвэй. — Отдай мне их и забудь про меня ещё на тридцать лет.
— Эти земли уже восемнадцать лет принадлежат Тархтарии…
— Но ты же намерен не только вернуть все утраченные земли, но и захватить новые, — перебил его колдун, скалясь от предвкушения.
Ши-цзун провёл рукой по длинным усам, задумчиво сжал ухоженную бороду.
— Сможешь убить тархтарского воеводу, получишь свои пирамиды. Делай там что хочешь, хоть живи в них.
— Мне нужна капля крови твоего врага, — улыбаясь, прохрипел колдун.
_____________________________________________________________________________
Аримия* — Китай.
Ян* — иероглиф, обозначающий разделение двух противоположных свойств.
Великая Тархтария* — земля Тарха и Тары — огромная страна в Азии, охватывающая территории Западной и Восточной Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, нынешних Монголии, Китая, большей части Индии и др. стран, части Северной Америки, современных Аляски и Калифорнии.
Лун* — дракон.
02. Граница
Небесный купол, чистый, безмятежный, раскинулся над шелестящим лесом, отразился в глади озёр, рябом зеркале рек. Тяжёлый солнечный диск медленно двигался к зениту, желая взглянуть на великолепие природы. Его жаркие лучи нежно гладили пробудившийся мир, скользили по бревенчатым стенам острога. Именно здесь широкой земляной насыпью проходила граница двух мощнейших государств
