член.
- Вера, - укорил Альдо, чувствуя, как возбуждается под искусными ласками.
- Сдалась тебе эта дурочка, - проворчала Примавера. - На что?
- Сылуньские краски. Пусти, мне пора…
Куртизанка посмотрела на асы, изящный и безумно дорогой артефакт. Перед циферблатом, когда их открывали, начинали плясать двенадцать фей в разноцветных нарядах.
- Ты уже опоздал, мой милый. И они подождут, после всего, что ты для них сделал.
После всего, что сделал Альдо, семья Карни будет мыть ему ноги и после пить ту воду, но недолго. Скоро, очень скоро они его возненавидят, как ненавидят всякого ростовщика.
Губы Примаверы обхватили его член, глубоко втянули, заставляя шипеть от удовольствия. Не было во всей Сидонье никого искуснее. И ей, в отличие от большинства куртизанок, это нравилось. В том, что любой мог за десять араминов испробовать влажный рот Примаверы, было что-то одновременно возбуждающее и мерзкое.
- Продолжай, - мурлыкнула женщина, отстраняясь на секунду. - Какая она, милая твоя невеста?
Как это было грязно: говорить о невинной девице, когда язык и губы куртизанки работают вовсю.
- Она никому… не нужна.
Да и ему, в целом, без надобности. Ему хватает ласк прекрасной Примаверы. Во всем остальном жена будет помехой. И так она точно не сможет. Прошло не больше пяти минут, а Альдо кончил со стоном. Примавера села, вытерла уголки губ с довольной улыбкой и вновь окинула его жадным взглядом. Она подалась в куртизанки потому, что была из тех, кого лет двести назад называли «пута». Шлюха, совсем безвольно потакающая своей похоти.
- Нет, Вера! - Альдо откатился в сторону и встал. - Мне нужна эта свадьба.
- Ты приведешь ее сюда? - Примавера свернулась калачиком, следя за тем, как Альдо умывается и одевается.
- А куда еще? - удивился он.
Примавера широко улыбнулась.
- Здесь пахнет сексом.
И краской, и восточными благовониями. В этом доме хватает разных запахов.
- Здесь есть хозяйская спальня.
- О, конечно, - мурлыкнула Примавера.
- И тебя здесь быть не должно.
- Как ты жесток, - хихикнула женщина. - Сперва Томмазо, теперь ты. А ведь я проявила доброту и не стала распространяться, что эта старая шлюха Катарина Карни трахается на дому и не платит взносы.
- Тебе хорошо заплатили за это, - напомнил Альдо. - И лучше тебе продолжать молчать.
Примавера покосилась на стакан с кистями, и на секунду в глазах ее мелькнул страх, но веселость вернулась быстро, и она продолжила сыпать скабрезностями, предлагая свои услуги в качестве дружки жениха.
* * *
Жених опаздывал, и у Дженевры появилась надежда, что он передумал и не приедет. Правила требовали ждать у алтаря час, и девушка с затаенным ликованием считала минуты до своей свободы. Без пяти час синьор Бьенвенуто Альдо Ланти вошел в церковь, принеся с собой запах цветов и шум ярмарки. Священник облегченно выдохнул, дождался, пока жених дойдет до алтаря, и забормотал поспешно слова обряда. Дженевра опустила взгляд, боясь посмотреть на будущего мужа.
Он не был жуток или уродлив, напротив. Синьора Ланти отличала подлинная сидонская красота. И выглядел он элегантно в черной с серебром одежде, в зеленом бархатном плаще. Но слухи о нем ходили по городу. А ещеон был маг…
Маги не желали иметь с Дженеврой дело.
Она родилась с магическим даром. Это обрадовало честолюбивую бабку, сеньору Ливанди. Старуха, оставшаяся в памяти Дженевры нелюдимой и злой, оплатила обучение в лучшей академии для девушек. А в шестнадцать лет, когда юные волшебницы становятся для женихов ценным, желанным призом, магический дар вдруг исчез. Этому не предшествовала болезнь; Дженевра не сердила бродяг и старых ведуний — стрег, легко насылающих проклятья, и все это заставляло сторониться юную Карни. Вдруг это болезнь, еще неизвестная науке? Вдруг это заразно? Молодые волшебники испугались и начали обходить дом Карни стороной. Почему не испугался один только Ланти, человек со столь странной и страшной репутацией?
Он был маг, и он был художник, в Сидонье это ценилось одинаково. Он был бретёр, искусно сражающийся на дуэлях, и вызов следовал за каждый косой взгляд и любое неосторожно оброненное слово. В его личности многое вызывало недоуменный смех и подшучивание, так что поводы для дуэли находились легко. О его доме, зверинце, коллекции картин, о зловещей Башне на острове Серанте Нуово ходили самые невероятные легенды. И вот за этого человека Дженевра должна была выйти замуж. Именно ее купил Бьенвенуто Альдо Ланти за тысячу золотых. Говорят, для этого он всего лишь продал небольшой рисунок герцогу Ванго, вандомэсскому послу.
Ланти стоял, слушая священника, и нетерпеливо постукивал мыском сапога по плиткам пола. Куда он так торопится? Не терпится провести первую брачную ночь?
Кровь прилила к щекам, Дженевра смутилась и испугалась. С тех пор, как она застала сестру с капитаном, с тех пор, как начала подозревать мать, стало проявляться постыдное любопытство. Сегодня утром, приняв ванну, с травами, как предписано перед свадьбой, Дженевра, нагая, подошла к зеркалу. Несколько минут она разглядывала свое тело, точно видела впервые, и воображала, как будет смотреть на нее мужчина. И не понимала, что он увидит. Что придется ему по вкусу? Сочтет ли он ее красивой?
- Объявляю вас мужем и женой! Храните друг друга во имя Любви и Мира, Разумом и Силой!
Дженевра встрепенулась, очнулась, вскинула голову и похолодела под строгим и безразличным взглядом Ланти.
- Можете поцеловать невесту, - сказал священник.
Ланти склонился к ней. Губы были сухие и жесткие, от него пахло маслом и смолой. Поцелуй вышел коротким, Дженевра даже испугаться не успела.
- Во имя Любви и Мира, Силой и Разумом, аминь! - проговорил священник торжественно.
- Аминь, - отозвалась Дженевра.
Началась ее супружеская жизнь.
Не было ни лодки, украшенной цветами и лентами, ни праздничного обеда. И отец не танцевал с ней и не вел ее в супружескую спальню. Он исчез еще до окончания церемонии. Дженевра осталась с мужем один на один.
- Идемте, синьора, - приказал он, не предлагая руки.
Свадебное платье было тяжелым и неудобным, корсаж больно сдавливал грудь, мешая дышать, а шлейф волочился по полу, собирая пыль. Мона, единственная оставшаяся у них служанка, причитала, что его будет нелегко почистить. Впрочем, едва ли Моне придется делать это. Дженевра до сих пор не знала, позволит ли ей муж взять Мону с собой в новый дом. Не знала она также, хочет ли. Может быть, лучше все начать с начала,
