Абсолютно нет. — У нее нет сертификата сердечно-легочной реанимации, и у нее аллергия на овощи, Рид. Буквально, аллергия на брокколи и морковь. Два самых важных овоща в пищевой пирамиде. Нет, черт возьми.
— Ладно, хорошо. Аллергия на овощи, нет. Понятно. — Он берет еще одно резюме: — Звучит многообещающе. Смотри.
Он снова начинает читать вслух: — Вау, она не только свободно говорит на трех языках, но также является сертифицированным диетологом и обладает обширными знаниями в области развития детей младшего возраста.
Прежде чем он закончит, я уже составляю в голове список, почему она в стопке «Нет».
— Неа. Не нравится атмосфера.
Его брови приподнялись: — О, мы сейчас на вибрациях, не так ли? Видишь ли, ты ведешь себя неразумно. Чувак, ты должен найти кого-нибудь, срочно. Тренировочный лагерь стартует через две недели. У тебя остается две недели, чтобы найти кого-нибудь и приучить к ней девушек, прежде чем ты уедешь.
Я раздраженно вздыхаю. Он прав, но от этого не становится легче. Каждое резюме, которое я просматривал, не дало никаких результатов. Кроме одного. Но когда она пришла на собеседование, несмотря на звездное резюме и рекомендации, ее больше интересовал тот факт, что я профессиональный хоккеист, а теперь тренер.
И это последнее, чего я хочу от кого-то, кто будет проводить все свое время с моими детьми.
— Очевидно, что ты ни к чему не пришел со своими необоснованными сомнениями в поиске няни, но ты хотя бы дали шанс подруге Шаны? Девушка, с которой она пыталась тебя свести?
Мой лучший друг — плейбой. Нет лучшего способа выразить это. Требуется одно, чтобы узнать одно, верно? Ну, это была моя жизнь. До того, как я женился на Кэрри и родились девочки. Теперь я скорее потеряю конечность, чем даже подумаю о воссоединении со сценой свиданий.
Мало того, что мне нужно думать о девушках, так это еще и кошмар — пытаться расшифровать, кто интересуется “мной”, а кто — бывшим игроком НХЛ, которого они гуглили. Нет, у меня есть дела поважнее.
Поиск женщины — это последнее, о чем я думаю, и это не изменится в ближайшее время.
— Пора, Лиам. Ее нет уже три года, а ты стареешь.
— Спасибо, умник. И нет, я сказал ей, что у меня напряженный график, но если он изменится в ближайшее время, я позвоню ей.
Он качает головой: — Знаешь, тебе не обязательно вечно быть одному. Ты можешь найти того, с кем прожить свою жизнь, и перестать наказывать себя за ошибки Кэрри. Ты тоже заслуживаешь счастья, Лиам.
— Когда этот разговор стал таким глубоким? Дерьмо. Как насчет того, чтобы найти кого-нибудь, с кем можно было бы остепениться и держать свой член подальше от хоккейных заек, а?
— Ой. Я думал, мы говорим о тебе? — он спрашивает. — Кстати… я не знаю, хочешь ли ты услышать об этом, но я думаю, может быть, ты предпочел бы услышать это от меня, твоего лучшего друга и все такое, вместо того, чтобы читать это в таблоидах?
Моя челюсть сжимается. Что бы это ни было, он явно беспокоится о том, чтобы рассказать мне. — Что-то плохое?
Он пожимает плечами: — Думаю, это зависит от твоего определения плохого. Может быть просто немного неудобно. Это о… Кэрри.
Последнее, что я хочу обсудить. Сейчас… или когда-либо.
— Просвети меня.
— Кэрри помолвлена. Какой-то новичок из Калифорнии. Слышал это по слухам от кого-то из команды.
Его слова должны пронзить что-то внутри меня, как мысль о ней так долго, но теперь… Кэрри — последнее, о чем я беспокоюсь.
Отказаться от своего новорожденного и двухлетнего ребенка, потому что вы больше не хотите быть матерью и решили, что жизнь хоккеиста на пенсии вам не по душе, — это то, на что я никогда — и я, блядь, имею в виду “никогда” — не буду обращать внимания. Правда в том, что девочкам лучше без нее. Ни разу за три года она не протянула руку. Не звонила, не писала, не писала по е-мейлу, не прислала чертового аиста. Как будто девочки никогда не существовали для нее, и это разрывает мое чертово сердце.
Не для меня, а для них.
Не то, чтобы они когда-либо действительно спрашивали о ней, но они будут. Однажды у них возникнут вопросы, и они будут удивляться, почему их мать бросила их, даже не оглянувшись.
Когда это время придет, я буду откровенен и честен, потому что я такой человек и таким отцом я всегда буду.
А пока я буду любить этих девочек всем своим существом. Я буду любить их так сильно, так сильно, что они никогда не почувствуют, что им не хватает ни капли любви. Что они никогда не почувствуют, что им чего-то не хватает.
Нам никто, кроме нас самих, не нужен.
Кроме няни. Нам “нужна” няня.
— Кэрри меня не касается. Я уверен, что он может позволить себе ее образ жизни, и будем надеяться, что он предложит ей что-то более заманчивое, чем дети.
Рид торжественно кивает. Она — щекотливая тема в нашем доме, но последние полгода было полегче. Более легко. Несмотря на то, что ее нет уже три года, я смирился с этим только в последние шесть месяцев, после нескольких сеансов интенсивной терапии. Я решил не давать ей той ненависти, которую она заслуживает, потому что она ничего не делает, кроме как унижает меня вместе с ней. Я сосредотачиваюсь на своих девочках, а не на ненависти, которую когда-то чувствовал, когда упоминалось ее имя. И я знаю, что ненависть к ней не сделает ее матерью. Если девочки когда-нибудь захотят с ней познакомиться, я не хочу, чтобы они росли в нездоровой среде, в которой она была замешана.
— Сейчас я беспокоюсь о поиске няни. Что кажется невозможным, учитывая мои возможности.
Я беру стеклянный стакан скотча и выпиваю его залпом. Я не любитель выпить, но когда Рид приходит, мы пьем виски в моем кабинете и наверстываем упущенное.
— Ладно, ты все перепробовал? — говорит он, щурясь.
— Все, что я умею делать. Разве что повесить чертово объявление в объявлениях, как будто снова девяностые. — Я смеюсь.
— Подожди, черт возьми, это хорошая идея. Помести объявление в газету. Серьезно, сделай это. Тебе даже не нужно указывать свое имя или что-либо личное, кроме номера телефона или электронной почты. Ты даже можешь создать фальшивое электронное письмо, чтобы не выдавать свое.
— Газета? Рид, никто больше не использует это дерьмо. Я блядь пошутил. Все онлайн. Care.com, Indeed.com… [Прим.:
