заказ снова.
Это была уже пятая ходка у парня, а оплата за предыдущие лежала на столе смятыми купюрами, как вещественное доказательство. Судя по всему, таинственный заказчик особо не скрывался, а действовал нагло и открыто. Правда, через подставных лиц.
В моём мире такие случаи тоже имели место, когда собирали толпу бестолковых малолеток, готовых за деньги участвовать в чём угодно, и использовали их для своих целей. Именно поэтому я совершенно не удивился такому ходу. Чего ожидать от подлецов, которые пытаются запугать мирных жителей?
— Неплохой заработок! — покачал головой Серафимов. — Некоторые два дня за такую сумму горбатятся, а тут за утро заработал.
— Но заработал нечестным путём! — заметил Платонов. — От меня вам личная благодарность, парни, но участок нужно очистить от этой макулатуры. Возвращайтесь к работе!
На борьбу с листовками ушло четыре с четвертью часа, зато Платонов был доволен. Уставшие мы вернулись домой и завалились спать, а на следующий день отправились в академию. До последнего мне казалось, что в гостиную заявится Георгий Максимович с очередным безумным заданием, но на сегодня обошлось.
— Копчёный палтус! Знать бы что за мерзавец такое организовал, я бы пожал ему горло!
— Сень, ты куда? — поинтересовался Родион, когда я поднялся с места и направился к выходу.
— Хочу увидеться с глазу на глаз с одним человеком.
Я направился прямиком в лаборатории, где работали артефакторы. Несмотря на конец учебного года, несколько человек всё равно находились здесь и возились возле столов, стараясь не мешать друг другу. Пришлось немного прогуляться по лаборатории, чтобы найти нужного мне человека.
— Чижов? Чего тебе? — Ванёк Кораблёв бросил на меня безразличный взгляд и вернулся к работе.
— Да вот, решил заглянуть к мастеру и оставить отзыв о его работе, — достал из внутреннего кармана фальшивый выпуск газеты и швырнул на стол перед Иваном. — Хорошая работа. Вот только не думаю, что следователи оценят.
— Не понимаю о чём ты, — спокойно ответил Кораблёв.
— Разве? А я очень хорошо понимаю, что у тебя проблемы.
Вынул из внутреннего кармана одну из сорванных листовок и положил на стол.
— Видишь, Ваня, как оно бывает? Всё начинается с малого. Сначала ты подделываешь газету и подсовываешь её Серафимову, зная, что он непременно расскажет мне. Затем масштабы растут, и ты начинаешь портить жизнь не конкретному человеку, а всей академии и городу в том числе.
— Листовки не мои! Краска, которой они напечатаны, не используется в моей печатной машине.
— Вот! То есть, ты уже не отрицаешь, что газетёнку состряпал ты. Может, сейчас дойдём и до листовок?
— Не мели ерунду! Очевидно, что их печатал не я. Если следствие решит разобраться…
— Вот именно! Если следствие решит! Ты представляешь, что сейчас творится на верхах? Все на ушах стоят из-за этих бумажек. Думаешь, кто-то будет разбираться? Виновного нужно было найти ещё вчера, а это значит, что ты пойдёшь под суд, и светит тебе лет десять каторги. Будешь развивать свои навыки артефакторики где-нибудь на рудниках.
— Какие десять? Подделка документов и распространение ложной информации по закону до пяти лет, — набычился Кораблёв.
— А ты, как я погляжу, вообще не каешься. Тебе пяти лет мало? Учти, из-за такого резонанса дадут по всей строгости.
— Да не делал я эти листовки! — едва не разрыдался Иван. Фух! А я уже думал, что не продавлю, упёртый попался.
— А газету зачем склепал?
— Чтобы ты о Мирке забыл. Думал, найдёшь себе другую, а я после академии вернусь в Москву, и у меня будет шанс. Конечно, если она не выйдет за Юзовского…
— Ну и чмошник же ты, Кораблёв! Ладно, выкладывай свои соображения на счёт того, кто это мог быть, и я сделаю вид, что ты прощён.
Иван взял в руки потрёпанную бумагу и повертел в руках.
— Листовки однозначно делали здесь, в Мурманске, или ближайших посёлках. Краска после печати ещё не высохла как следует. Печатали совсем недавно. Возможно, этой ночью или ранним утром. Кстати, на счёт краски — скорее всего, это «Оливер Инк» английского производства. У нас её редко встретишь, а после торговых санкций так и вообще не найти в продаже. Если найдешь печатный станок, на котором будут следы такой краски, с огромной вероятностью это то, что тебе нужно.
— А как определить, что это «Оливер Инк», а не другая краска?
— Смотри! — Кораблёв подвёл меня к своей печатной машине и провёл пальцами по пятну краски на вале. — Наша краска оставляет черный оттенок, а у английской отчётливо заметен тёмно-синий. Видишь? Это самый простой способ, как определить разницу, не разбираясь в тонкостях.
Ванёк потёр листовку, и одна из букв действительно поплыла, оставив на его пальцах тёмно-синий след.
— На бумаге она чернеет после высыхания, но если растереть, разница заметна.
— Спасибо тебе! Можешь считать, что ты прощён, но я всё равно за тобой слежу. В случае рецидива так просто не отделаешься.
Спрятал листовку и поддельную газету в сумку и направился на выход из лаборатории. Сегодня мне удалось решить сразу две проблемы — прояснить ситуацию с газетой, и приблизиться к поимке вредителя, засевшего в Мурманске.
Из лаборатории направился прямиком в кабинет Гронского и застал Бориса Ефимовича буквально на пороге.
— Чижов, не сейчас, я спешу! — произнёс Гронский, заметив меня.
— Есть информация на счёт того, кто мог печатать листовки! — перешёл я сразу к делу, чтобы ректор не успел отмахнуться. — Нужно искать подпольную типографию в черте Мурманска.
— Вот откуда ты такой инициативный взялся? Ладно, поехали со мной. Думаю, тебе будет интересно взглянуть.
Машина уже ждала ректора у входа, Борис Ефимович устроился на заднем сидении и пригласил меня сесть рядом. Мы направились к южной окраине города, где ютились небольшие домики. В какой-то момент мне показалось, что мы едем в сторону столба дыма, и я не ошибся. Машина свернула на улицу, и остановилась возле пожарища. Помимо нас здесь уже была машина пожарной службы и стражи порядка.
— Вот, полюбуйтесь, господин Гронский, — произнёс начальник полиции Мурманска и протянул пачку с обгоревшими с краёв листовками. — Следующей своей целью эти негодяи выбрали вашу академию, именно поэтому я и просил вас явиться сюда.
Гронский повертел в руках листы бумаги и протянул их мне. Я увидел уже знакомую эмблему осьминога, а ниже
