раз бывает, салага, — и подмигнул: — Нюхнул воздуху, а?
Гарри засмеялся. Спутник ему определенно начинал нравиться. Густав Шеллинберг оказался очень ответственным человеком, он протащил Гарри по всем инстанциям, ни на секунду не оставляя его в одиночестве у незнакомых людей и в незнакомых местах. И первое время даже пожил вместе с ним в одном номере гостиничного отдела клиники, пока Гарри не освоился и не перестал путать этажи и коридоры. Да и потом он далеко не ушел, так, съездил на сутки в Мюнхен и вернулся оттуда, сопровождая ещё одного подопечного, глухого паренька по имени Лютер. Обязанность у него такая была, у Густава Шеллинберга, и работал он здесь, в Нордштадской клинике.
После положенного карантина и курса профилактик Гарри поселили в общей палате на четырех человек. Компания вышла довольно-таки разношерстной: англичанин, два немца и русский, одного Гарри уже знал — Лютер Мозер, второго звали как-то грозно, Штефан Шмайссер, ну, а русича прозывали банально, простенько так и со вкусом — Ваня Белый. Все мальчики были одного возраста, разве что Ваня чуть постарше, ему через пару месяцев должно было исполниться четырнадцать лет. Пока пареньки присматривались друг к дружке и пытались преодолеть один, но очень существенный языковой барьер, который, впрочем, не мешал им общаться. И тут выяснилась одна весьма любопытная странность. Если имена европейцев выговаривались на всех языках одинаково легко — Гарри, Лютер и Штефан-Стивен, то на имени Вани все спотыкались. Пробовали звать по-русски — не получилось произнести имя правильно, всё время выходило то Вань-я, то Ивенс, а то и вовсе Айвен… ну хоть плачь. На английский же манер его имя звучало как Джон. Ивана эта ситуация забавляла, и он порой отшучивался, дескать русские по-английски лучше разговаривают, и это было правдой, он безошибочно произносил все европейские имена, чисто и без запинки.
А потом были лошади. Зима в Ганновере была мягкая, с легкими морозами по ночам, поэтому на всех пациентах были спортивные костюмы и легонькие лыжные куртки, также обязательны были шапки, шарфы и перчатки-рукавицы. Группа была смешанной, в ней были и девочки от десяти и старше лет, их куратором оказался Густав, чему Гарри был искренне рад. Ребят посадили на автобус и повезли в пони-клуб, носящий оптимистичное название «Веселый скакун». Ребята заранее запаслись нужной амуницией, ещё дома, об этом позаботились их родственники, знающие, куда отправляются дети, так что, прихватив сумки и пакеты, они вышли из автобуса и по подсказке куратора направились в раздевалку, где и переоделись в высокие сапоги, шлемы, специальные кожаные перчатки. В этот самый первый день у них было лишь поверхностное знакомство с лошадьми, их будущими партнерами. Кое-кто в толпе протестующе зароптал, мол, какие-такие партнеры, это что же, на один уровень со скотиной вставать? На что Густав с нажимом пояснил:
— Перво-наперво запомните, лошадь — не скотина! Она очень гордое и поразительно умное животное. Общение с ней — значит проявить уважение к себе.
Густав замолчал, строго оглядел замерших и слегка обалдевших подростков, кивнул, подтверждая свои же слова, и продолжил:
— Как давно стало известно, отношение человека к лошади красит именно человека. Именно на его поведение отвечает взаимностью лошадь. Причем очень честно, правдиво. Хорошего человека лошадь отмечает очень скоро и четко, она отражение человека. Вы понимаете, к чему я клоню?
Подняла руку одна девочка с явными признаками ДЦП и сказала запинающимся, ломким голосом:
— Собака, например, может любить любого хозяина, хоть пьяницу, хоть лентяя… а лошадь на грубость отвечает грубостью, на ласку лаской. Правильно?
— Да, София, почти правильно. Просто от грубого отношения лошадь может сломаться и плохого человека она станет бояться.
В дальнейшем знакомство перешло в рутину, как выяснилось позже, иппотерапия включала в себя не только простое катание верхом, а и тотальную заботу о лошади. Партнером Гарри стал кроткий и спокойный мерин приятного шоколадного цвета, его масть называлась бурой, такой же оказалась и его кличка — Шоколадка. По причине зимнего сезона у него была длинная и густая шерсть, из-под косматой челочки выглядывала симпатичная белая звездочка и печально смотрели на мир два огромных карих глаза. Так вот, в обязанности Гарри стал входить уход за конем: приходя в конюшню, надо угостить лошадку морковкой или сахаром, вывести на развязку, не забыв при этом про недоуздок, привязать его и тщательно почистить, потом долго и терпеливо обматывать лошадиные ноги двумя слоями разных бинтов, и только потом — ногавки. Далее шло взнуздывание и седловка, лошадь надо уговорить и как-то убедить взять в рот трензель, затем следует подогнать к голове круговую уздечку, на спину сперва кладется потник, потом вальтрап и поверх них кладется седло, которое надо пристегнуть к туловищу подпругой. От всех этих премудростей у Гарри порой голова кружилась, ну просто графа на выезд наряжают! А кроме этого… Заседлывая Шоколадку в первый раз, Гарри услышал по соседству странную фразу:
— Ну сдуйся, сдуйся, лапушка, спусти воздух…
Заглянув в соседнюю развязку, Гарри увидел, как София похлопывает свою лошадь по брюху. Оказывается, при застегивании подпруги лошадь надувается, набирает в лёгкие воздух и затаивает дыхание. Кто-то говорит, что лошади так капризничают, хитрят, но лично она, София, считает, что это просто от предвкушения, ожидания того, что вот-вот крепко застегнется подпруга, вот поэтому лошади и затаивают дыхание, как это делает любой человек перед уколом или от дружеского шлепка по спине.
Вторая глава. Сказка о единороге
Верховая езда неожиданно понравилась Гарри. Начинали обычно с разогрева в манеже, лошади шли гуськом с интервалом в один корпус друг за другом, внимательно следя за всадниками и четко выполняя указания тренера. Честно говоря, Гарри удивился, заметив ответственное поведение, казалось бы, простого, неразумного животного… Но Шоколадка, правильно воспитанный мерин, действительно наблюдал за своим подопечным. Когда Гарри в первый раз сел на него, то конёк прямо чуть ли не крался, шел буквально на цыпочках, следя в три глаза за тем, чтобы неопытный наездник не упал с его спины. Кроме того, меринок оказался любопытным и игривым, чего Гарри никак не ожидал от спокойных и равнодушных в общем-то лошадей. Вскоре, когда Шоколадка убедился, что Гарри его постоянный клиент в этом сезоне, то стал здороваться с ним, приветливо ржал, едва завидев Гарри по утрам, да и потом в течение дня бурый конёк радостно мотал большой головой, весело блестя глазами. А сам Гарри обнаружил, что тоже радуется своему четвероногому другу. Шоколадка забавно морщил нос, задирал верхнюю губу, показывая крупные
