Книга Ты и небо - Алина Егорова

То, что Белкин имеет на нее виды, Инна поняла в прошлом году по возгласу коллеги.

– На Инночку рот не разевайте! Леша! Она не про вас. Кыш, кыш отсюда! – шутливо замахала руками Нина Андреевна за спиной у склонившейся над чертежами Инны. Инна не видела, в чем выражалось разевание рта на ее скромную персону и почему Нина Андреевна отогнала от нее ведущего инженера. То ли Белкин слишком откровенно сверлил ее взглядом, то ли Нина Андреевна раскусила его намерения еще раньше, чем он появился на пороге их комнаты – ей с высоты ее возраста видней, и она знает Белкина как облупленного.

Алексей, или, как он обычно представлялся, Леша, был человеком неплохим, довольно легким и приятным в общении. Хорошо сложенный, симпатичный, моложавый. Белкин часто называл свой возраст, после чего делал паузу, по всей видимости, для восхищения. Восхищения не следовало, и Белкин восполнял этот пробел самостоятельно.

– Сорок лет! А ведь не скажешь! Ни седины, ни морщин! – щеголевато выставлял он на обозрение свои светло-русые кудри, в которых терялась всякая седина. Морщин на его грубой мужской коже действительно было мало. – А все потому, что я не женат. И никогда не был! – гордо добавлял он, рассчитывая сразить наповал девичье царство.

Инне он тоже это говорил. Она тогда не придала значения сказанному: Алексей был героем не ее романа, она даже не рассматривала его как мужчину. Просто сотрудник. Хорошо: дядька.

Когда Инна вошла в комнату, Лариса Викторовна уже была на месте. Кроме нее там находилось еще несколько сотрудников. Каждый занимался своими делами перед рабочим днем. Поздоровавшись, Инна направилась к своему столу, освободила букет от бумаги и подошла к Ларисе Викторовне. С теплыми пожеланиями девушка вручила цветы растроганной имениннице. Наблюдавший эту сцену Белкин пребывал в замешательстве.

– Алексей вас тоже хочет поздравить! – подсказала ему Инна.

– С днем рождения! – растерянно пробормотал он, вручая розы прямо в упаковке. Его былое красноречие куда-то испарилось, и сам он как-то сник, даже, как показалось Инне, сделался ниже ростом.

– Спасибо, Лешенька! – Лариса Викторовна с благодарностью приняла букет.

– Лариса Викторовна! У вас день рождения? Что же вы молчали? – всполошились другие сотрудники.

– Я свой день рождения не люблю. Сразу начинаю думать, сколько мне лет, и расстраиваюсь, – со вздохом сказала Лариса Викторовна.

Тут посыпались стандартные комплименты, суть которых сводилась к тому, что пятьдесят восемь – еще не возраст и именинница молода и прекрасна.

Нина Андреевна тоже пришла с цветами. Кроме Инны, она единственная не забыла о дне рождения своей коллеги и давней подруги.

В тот день в коридорах и курилке «Лимба» разливался актерский тенорок Белкина. Выйдя из ступора, он пожелал взять реванш и воодушевленно рассказывал, добавляя новые подробности о том, как глупо над ним посмеялась Инна.

– Я не ожидал, что такое возможно! – восклицал Алексей. – Пионерлагерь какой-то, честное слово!

«Тебе, Белкин, Лариса Викторовна столько раз помогала, а ты про ее день рождения забыл. Скажи спасибо, что подсобила!» – думала Инна, наблюдая со стороны оживление в кучке курильщиков. Сотрудники скучали и были рады любому событию.

С Алексеем, хохоча, соглашались.

– Да, да! Странная она. Давно замечали, – поддерживали его.

Этот случай стал хохмой и еще долго ходил по «Лимбу».

Странная – самая частая характеристика Ингриды Ясновской. Поводом для такого вывода уже было одно ее имя. Чтобы не вызывать вопросов, девушка сразу представлялась сокращенно – Инна.

Странной или «того» ее называли недоброжелатели. Кому Ясновская нравилась, говорили, что она интересная, с изюминкой или «со своей фишкой». С Инной не было скучно. Отчебучить что-то вроде букета к не своему дню рождения – для Инны было в порядке вещей. Не нарочно – само выходило. Она участвовала в мастер-классах, всевозможных конкурсах на телевидении и радио, посещала различные спортивные мероприятия. Инна приходила на работу и с горящими глазами рассказывала, как провела время. От нее исходила энергия, ей было интересно жить, и окружающие, которые из-за обстоятельств мало в чем участвовали и почти нигде, кроме дома и работы, не бывали, заряжались от нее энергией и становились причастными к той другой, насыщенной жизни.

Нина Андреевна сокрушалась: и что ты у нас делаешь? Так и просидишь всю жизнь среди бумаг, оглянешься, а тебе уже шестой десяток (это она про себя – Нина Андреевна стала проектировщиком еще в те годы, когда после вузов существовало распределение и смена работы не приветствовалась). Сейчас такие возможности!

Инна с ней соглашалась лишь отчасти. Да, их работа не похожа на яркий карнавал, каждый день одно и то же: с девяти до шести клетка офиса. Но о каких возможностях идет речь и для кого? Она была счастлива, когда три года назад ее, молодого специалиста, взяли стажером в «Лимб». Сейчас она инженер, разрабатывает чертежи по системам вентиляции. Мало кто из ее сокурсников смог устроиться по специальности: никому не нужны соискатели без опыта. В менеджерах по продажам или в официантках было бы лучше? Изначально поступила не в тот вуз? Чудесно, что хоть в какой-то смогла поступить. На бюджет! Справедливости ради стоит отметить, что вуз, который окончила Ясновская, не «какой-то», а вполне себе хороший, даже отличный – ИТМО, или официально: Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики. Конечно, стать инженером и разрабатывать системы вентиляции – отнюдь не хрустальная мечта ее детства. Ее мечта… она такая нереальная в нынешнем положении, что остается лишь мечтой.

С ранней юности Ясновской не на кого было опереться: отца не было, мама барахталась в вечном безденежье и говорила дочери – тогда еще школьнице – чтобы Инна на нее не рассчитывала. Инна и не рассчитывала. Кто будет выплачивать ее ипотеку, если она вдруг решит «не разменивать свою жизнь на бумажки»? «Лимб» дает ту стабильность, которой нет на вольных хлебах. Так что она правильно делает, что не идет по зову души в танцовщицы, художники или еще безумнее – в поэтессы. Когда она выплатит ипотеку, накопит денег, тогда, годам к сорока, быть может, у нее получится оставить офис. Для танцев будет уже поздновато, как и многое другое, но что-то ведь останется, где нет возрастного ценза.

Если не придираться, проектировать системы вентиляции вовсе не плохо. Работа в целом увлекательная, за исключением некоторых моментов, а именно частых простоев из-за нехватки исходных данных.