бывает…
— Нет, это невозможно, — мотнул головой Коптев. — Она сына никогда бы не оставила в садике…Павлина Павловна, когда вы расстались возле райкома, рядом никого с ней не было?
— Говорю же, что она пошла одна… Хотя, постойте-ка! Когда я шла по проулку, навстречу мне попался мужчина. Он как-то странно отпрянул от меня и пошел в сторону райкома.
— И кто он такой? Лицо видели?
— Откуда? У нас же нет уличного освещения. Вроде бы молодой…
— А вообще, много народу было на улице? — спросил ее Коптев.
— Не-а, — протянула женщина. — Когда мы шли с Любой, навстречу нам попались две-три женщины.
— Ладно, Павлина Павловна, спасибо за все, — поблагодарил женщину Коптев. — Пойду домой, а то, может быть, действительно зря беспокоюсь.
— Иди, Борис, иди, она уже дома, приготовила ужин и ждет тебя, — с доброй улыбкой напутствовала его женщина, провожая до двери.
Когда он пришел домой, жены так и не было, часы показывали десять вечера. Попросив еще раз соседку, чтобы та уложила сына спать, Коптев вновь вышел на улицу. Он шел по маршруту, по которому обычно возвращалась жена домой. Магазин был уже закрыт, потоптавшись возле входа, мужчина последовал дальше. Окна детсада уже не горели, и он прошел мимо, направившись в сторону райкома партии. Бессмысленно походив взад и вперед возле здания райкома, Коптев добрался до работы жены. Дверь проходной была заперта изнутри, окно вахтера было без света. Решив, что тот уже спит, он не стал стучаться в дверь, а направился в милицию.
Дежурный милиционер, выслушав рассказ Коптева, распорядился:
— Идите домой, если не придет до утра, напишите заявление.
— Как до утра?! — оторопел мужчина. — А вдруг с ней что-то случилось?
— Да ничего с ней не случится, — махнул рукой милиционер и грязно намекнул: — Где-то зависла, заявится под утро. Ничего человеческого нам не чуждо.
— Вы о чем?! — резко бросил Коптев. — Она не такая, чтобы где-то гулять и зависать!
— Все мы «не такие» до поры, до времени! — сердито оборвал его милиционер. — Вообще-то, мы заявления принимаем спустя трое суток, после того, как человек не появится дома.
— Как это понимать: «Спустя трое суток»?! А если она попала в беду?!
— Вот так и понимайте! — со злостью бросил дежурный, завершая разговор. — Приходите завтра, мне некогда с вами разговаривать!
Выйдя на улицу с тяжелым сердцем, Коптев растерянно постоял возле отдела милиции, продумывая в голове дальнейшие шаги, которые надо бы предпринять, чтобы скорее найти свою жену. Его душила бессильная злоба на равнодушного милиционера, от которого теперь ждать помощи было бессмысленно, он бранил себя последними словами, что не взял в привычку встречать жену с работы, что было бы для него не столь обременительно, поскольку его трудовой день заканчивался на час раньше, чем у нее. Постепенно он стал осознавать, что случилось нечто ужасное, непоправимое, в голове у него зарождались версии одна страшней другой. Куда теперь идти, у кого попросить помощи? Вдруг он вспомнил о Смирном. Капитан милиции Смирный Николай Васильевич был сотрудником уголовного розыска, возглавлял группу по раскрытию убийств и тяжких телесных повреждений со смертельным исходом в районном отделе милиции или, выражаясь попроще — «убойную» группу. Он был одноклассником старшего брата Коптева, после армии поступил на службу в милицию: сначала постовым милиционером, а затем — в уголовный розыск. Смирный со своей семьей проживал в частном доме, который достался ему от своих родителей; Коптев прекрасно знал, где находится этот дом — в детстве он со своим старшим братом не раз бывали там. Немного подумав, он решительно направился к своему знакомому милиционеру, надеясь от него получить помощь и поддержку.
Свет в окнах у Смирных не горел, Коптев постучался в дверь веранды. Никто долго не отзывался. После настойчивых и сильных стуков открылась внутренняя дверь, и мужчина недовольным голосом гаркнул:
— Кого нелегкая принесла?!
— Это я, брат Василия, — ответил он, облегченно вздохнув.
— Какого еще Василия? — спросил тот же голос.
— Коптева. Меня зовут Борис, вы меня должны помнить.
— А-аа, Василия, — протянул мужчина. — Сейчас открою.
Уже дома, разглядывая Коптева, Смирный удивленно заметил:
— Давно не виделись, кажись, лет десять. Живем в одном городе, а пути наши никак не пересекались.
— По-моему, сегодня пересеклись, — с грустью промолвил Коптев. — У меня пропала жена.
— Как это пропала?! — удивленно воскликнул Смирный. — Куда она делась?!
— Сам не знаю, — развел руками мужчина. — Вышла с работы, но до дома не дошла. Должна была забрать сына из детсада…
— Не забрала?
— Нет. Нет, я сам его забрал.
— А раньше уходила из дома?
— Никогда.
— Выпивала?
— Нет, конечно, — с обидой в голосе ответил Коптев.
— Прости, но ты на меня не серчай, — извиняясь, пояснил Смирный. — Я должен знать реальную картину, чтоб понять, что могло случиться.
— Да-да, понимаю, — кивнул мужчина.
— Тогда следующий вопрос, — продолжил опер. — Гуляла? Чувствовал, что кто-то у нее есть?
— Хм, нет, наверное… — неуверенно хмыкнул Коптев. — Хотя, кто его знает, чужая душа — потемки.
— Но она же не чужая тебе, жена все-таки, — упрекнул его Смирный.
— В таких делах не откровенничают, — мотнул головой Коптев. — Может, что-то и было, откуда могу знать.
— А были основания ревновать ее к кому-либо?
— Да нет. Был маленький инцидент, но вряд ли он имел продолжение. Год назад во время новогоднего бала к ней приставал заместитель директора. Чуть до драки не дошло.
— Как его фамилия?
— Лихачев.
— Говоришь, что инцидент был исчерпан?
— Мы с женой объяснились, да и Лихачев больше не подходил к ней на расстоянии выстрела… По крайней мере, она мне так объяснила.
— А где он сейчас?
— Кто?
— Лихачев.
— Откуда я знаю, — пожал плечами Коптев. — Работает, наверное… Николай Васильевич, зря все это. Она бы никогда не оставила сына, с ней что-то случилось.
— Понимаю, Борис, но эти формальности мне надо было узнать у тебя. Дело, по-моему, действительно серьезно. По больницам прозвонил?
— Пока еще нет.
— А мы прямо сейчас и позвоним.
С этими словами Смирный взялся за телефон. Обзвонив три больницы, он озадаченно нахмурился.
— Нигде ее нет.
— И что мне делать дальше? — растерянно спросил его Коптев.
— Идем искать! — решительно ответил ему оперативник, направляясь в комнату, чтобы одеться.
Уже шагая по скрипучему снегу, Смирный поинтересовался:
— В последний раз ее видели возле райкома?
— Да, там она рассталась с кассиршей, чтобы идти до детсада, но туда так и не дошла.
— Это же меньше километра, — в задумчивости проговорил сыщик и щелкнул фонариком. — Надо хорошенько обследовать этот участок дороги.
Возле здания райкома партии, встав примерно в том месте, где расстались женщины, Смирный, подсвечивая фонариком под ноги, направился в сторону
