В зале у нас хорошо. Все, как в столичных салонах: манекены из воска в самых роскошных платьях, на полках лучшие ткани, под окном мягкие диваны. Не стыдно перед клиентами, даже самыми богатыми и требовательными.
А именно такие к нам и пожаловали.
Барышня, румяная с мороза, в белом горностае, господин — в соболях, шуба до пят крыта черным кастором, в меховых рукавицах трость, сам грузный, солидный.
Она — сразу к платьям. Он смахнул с бородки иней, потопал сапогами, оббивая снег — для кого скребок у крыльца поставлен? — и приготовился было скучать. А тут я. Господин сейчас же ожил и прилип ко мне взглядом.
В дежурные дни я тоже манекеном служу. Вернее, куклой.
Нынче в Альготе куклы в большой моде. Газеты пишут, у королевы-бабушки целая комната под коллекцию отдана.
Особо славятся куклы-невесты из мастерской госпожи Свон — Королевна, Купчиха и Крестьянка. Вот мама и придумала одеть меня в свадебный крестьянский наряд, чтобы стала точь-в-точь как та кукла: пшеничные локоны, синие глаза и стати здоровой сельской девки, подчеркнутые тугой шнуровкой и пышными юбками. Такой я, по воле богов и отцовской крови, уродилась на свет. Хоть сейчас в витрину.
Заказчицы видят и ахают. Отцы и братья, увязавшиеся с ними, пускают слюни — и платят не скупясь.
Вот и нынешний господин смотрит, будто лис на цыпленка, только не облизывается.
На благородного не похож, скорее купец или мануфактурщик. Насчет барышни слету не поймешь. Наряжена, как принцесса, но при деньгах это не диво. В движениях изящна, спину держит прямо, ступает, будто плывет, а прехорошенькая — не помню, когда еще таких видела.
В ней чувствовалась ланнская кровь. И не капелька, как у иных, а полведра, не меньше. Кожа словно умыта солнцем, белки огромных бархатно-чайных глаз отливают синевой. Из-под шапочки выбился локон. Шоколадный, а не дегтярно-черный, как у чистокровных ланнов, но упругий, блестящий — и это в разгар зимы.
Повезло борову отхватить этакую красавицу. И зачем на меня заглядывается?..
Делать нечего. Пожелала доброго вечера, улыбнулась, присела заученным движением.
— Почтенные господа желают наряд к свадьбе? У нас в ателье шьются лучшие туалеты для самых разборчивых невест!
— Для самых, говоришь? — ухмыльнулся жених, сдвигая на затылок высокую шапку. — А для самых-самых?
— Особенно для самых-самых, почтенный господин.
— Зови меня кавалером, милочка.
Все-таки дворянин!
— Какое необычное платье, — голосок у барышни оказался, как хрустальный звоночек. — Пан-бархат поверх атласа? А это ирлунское кружево?
Она неделикатно помяла в пальчиках отделку подола.
— Не просто ирлунское, благородная госпожа. Такое сложное и тонкое плетение умеют создавать только в двух деревнях у озера Кальгер. Но должна предупредить, кальгерское кружево заметно дороже простого ирлунского.
— И что с того? — барышня, надув губки, обернулась к своему спутнику. — Батюшка, вы же купите мне это кальгерское кружево?
Вот те на. Обычно я отцов с женихами не путаю! Но — батюшка? Дворянки так не говорят. В крайнем случае — папенька, и то если барышня росла в глуши. В Альготе нынче церемонии не в ходу.
— Конечно, деточка. Купим все, что пожелаешь.
Господин улыбнулся, однако в его глазах, бледных, как зимнее небо, не было тепла.
Он швырнул на диван меховые рукавицы — пальцы сверкнули перстнями — и прошелся по залу, будто хозяин, оглядывая фикусы в ведрах, обернутых золотой тканью, и фигурки Свена и Свяны, развешанные в разных местах. Остановился перед грушевидной колбой лучезара на левом краю прилавка, заложил руки за спину. Колба из магически закаленного стекла сияла неярко, но в зале было светло как днем.
Барышня продолжала теребить и вертеть платье. Так и хотелось дать ей по рукам. Но я держала улыбку:
— Если вам нравится, благородная госпожа, мы можем сшить такое же по вашим меркам.
Платье и правда было из ряда вон. Пару идей мама подглядела у одной дамы из Эйлана — мода там более экстравагантная. Остальное додумала сама. Получился наряд, который привлекал внимание, демонстрируя фантазию модистки и мастерство швей.
Барышня задумчиво кивнула, разглядывая струящийся подол со сложными драпировками и разрезами, в которых виднелись слои других тканей. Сзади небольшой узорчатый шлейф, сверху — расшитая золотом туника до колен, прихваченная в талии. Декольте отделано воздушным кружевом, под грудью бархатный бант.
Господин хлопнул тростью по ладони:
— Платье для моей дочери должно быть единственным в своем роде!
С черненого набалдашника скалилась звериная морда, не то волчья, не то собачья.
— Вы правы, батюшка, — барышня сморщила носик. — Будет глупо, если у кого-то окажется такое же.
Я кожей ощутила, как она теряет интерес…
— Это новинка! Мы выставили его три дня назад. Если вы решите сделать заказ, сегодня же уберем. Заверяю, второго такого нет и не будет!
На самом деле платье стояло уже полгода. Все изумлялись, восхищались, но покупать не спешили. Слишком необычно, и фигура нужна идеальная, иначе будешь посмешищем.
Эта красавица не будет. Надо только ее удержать.
— А если заменить атлас на шармез, — я метнулась к прилавку, — получится еще лучше… Нам завезли изумительный шармез, позвольте я покажу!
Только не умолкать. Говорить, говорить, что в голову взбредет… Нам нужен этот заказ!
Позади прилавка был стеллаж с тканями, на его боковой стенке — витой шнур, на шнуре — деревянная подвеска с фигурками Свена и Свяны.
Выручайте, родимые!
Будто невзначай, я зацепила подвеску локтем — динь-динь, важные клиенты! Сдернула с полки штуку ткани и кинулась обратно к барышне.
Барышня поглядывала на дверь. Но ее родитель не спешил. Любовался, подлец, как от порывистых движений у меня грудь подпрыгивает и юбки полощутся вокруг бедер.
Вот и долюбовался.
Из мастерской показалась мама, а следом — Майра. Хвала Свяне!
Не то чтобы я совсем не умела не морочить головы заказчикам, но у сестры к этому талант. Она белому медведю зимой снег продаст.
— Благородную госпожу заинтересовало платье, которое мы закончили три дня назад, — отчиталась я.
Ни мама, ни Майра бровью не повели.
— Рада вас приветствовать, благородные господа, — пропела мама мелодичным грудным голосом. — Я хозяйка ателье, Гудрун Эльс.
— Кавалер Льет, — представился обладатель трости с собачьей головой. — Моей дочери Агде нужен первоклассный свадебный туалет. И чтоб ни у кого больше такого не водилось!
Его глаза с одобрением пробежались по маминой фигуре. Майру он едва удостоил взгляда. Как же — личико пресное, сама доска доской.
