class="p1">— Ну что вы, на моем месте каждый поступил бы так же…
Я перевела дух. По моим прикидкам я давно уже должна была достигнуть начальственного четвертого этажа. Впрочем, архитектура здесь необычная. От сего момента я начала считать лестничные пролеты. Да, здание здесь странное, а вот запасная лестница самая обычная. До середины стены выкрашена светло-зеленой краской, дальше — побелка, переходящая на потолок. Скучные железные перила. Пыльные окна под потолком, пропускали, тем не менее, достаточно дневного света, в котором кружились все те же пылинки. На шестом по счету пролете мной овладело беспокойство. Сколько же этажей всего я прошла?!
Я перегнулась через перила. Внизу ровными полосками убегали ступеньки и где-то далеко или глубоко сходились в единую точку. Вверху лестница оканчивалась голубым прямоугольником неба, по которому лениво тянулись белые барашки облаков. Некоторое время я пыталась осознать происходящее. Ну как тут не вспомнить Стругацких! У меня было полное ощущение, что нахожусь на страницах любимой книги.
— Ух ты! — наконец выдохнула я.
— Я работаю в НИИЧАВО. Круто! И тому есть несколько доказательств. Во-первых, само здание, оно необычное, это понятно. Во-вторых, таинственное и все знающее начальство. В-третьих, бюрократии, которую с сарказмом высмеивали Стругацкие, у нас навалом.
Так рассуждала я вслух, отмеряя ступеньку за ступенькой. Тяжелый портфель уже натер обе ладони. Ноги подрагивали. Навскидку, я прошла этажей двадцать — двадцать пять. И дернуло же меня предложить свою помощь. Хороша же у меня подруга! Наверняка же знала такую особенность здания и не предупредила! Я снова перегнулась через перила. Вниз все так же бесконечной лентой убегали ступени, а вверху — белоснежные пушистые облака, не приблизившиеся ни на йоту.
Я отдохнула немного, облокотившись на стену, а затем с невесть откуда взявшимся упорством устремилась вперед. Громко декламировала все стихи, которые помнила наизусть, ногами отмеряла в такт ступени. Дальше перешла на песни. Это было какое-то безумие, но я вприпрыжку мчалась по лестнице, пританцовывая на площадках и громко распевала: «Эх, раз, еще раз, еще много-много раз!» Когда выдохнувшись, я вновь заглянула за перила, картина не поменялась. Я плюхнулась на ступеньки, зашвырнула куда-то вперед портфель и рассмеялась громко и надрывно.
Через пыльные окна проникали лучи солнца. Ну что ж, буря точно закончилась. А вдруг там внизу что-то случилось во время этой бури. Вдруг все закончилось не совсем благополучно. Вдруг про меня забыли, и некому будет меня искать. Мне стало жалко себя до слез, и я ревела. Ревела в голос, ничего не стыдясь, размазывая пыль по щекам. Выплеснув эмоции, я успокоилась и сидела, наблюдая за танцем пылинок в солнечных лучах. Кричать и звать на помощь бесполезно. Пускаться в обратный путь тоже не имело смысла, слишком много уже пройдено. Я вздохнула, поднялась и вновь зашагала вперед, подобрав по пути портфель.
Видимо, я очень устала и чересчур погружена была в свои мысли, так как не сразу сообразила, что в покой лестницы врываются посторонние звуки. Я прислушалась, да это был стрекот печатной машинки и многоголосье телефонных звонков. Я поднималась, звуки приближались, добавлялись новые. И вот моему взору предстала открытая в коридор дверь, а за ней — просторный кабинет. Деревянный офисный стол был уставлен множеством телефонных аппаратов различной модификации и цветов. Они поминутно звонили каждый на свой лад. Сплетенные в замысловатые узлы провода уходили куда-то в стену. Посреди стола возвышалась массивная печатная машинка. За столом сидела невероятной красоты блондинка. Длинные прямые волосы спадали по плечам. Изящные тонкие пальцы с острыми, накрашенными ярким лаком, ногтями порхали над столом. Одной рукой она умудрялась печатать на машинке, не отрываясь, другой справлялась с телефонными трубками.
— Канцелярия. Да, поезд пройдет по расписанию.
— Канцелярия. Нет, дождей в ближайшую неделю в вашем регионе не ожидается.
— Канцелярия. Мы понимаем всю важность ситуации, но у вас родится девочка.
— Канцелярия. Пришлите просьбу в письменном виде.
Но поразила меня не абсурдность происходящего, а то, что при всей внешней красоте, голос у девушки был резкий, каркающий. Она подняла на меня глаза, усмехнулась и пальцем с длинным красным ногтем ткнула в сторону.
— По коридору и налево в открытую дверь.
Толстый слой давно не тронутой пыли покрывал пол коридора. Я шла осторожно, чтобы не поднимать ее в воздух, а вслед мне неслось мучительно крикливое: «Канцелярия…», и четко отбивала ритм печатная машинка. Мое внимание привлекла металлическая раздвижная дверь, видимо за ней помещалась шахта нашего подъемника. А вдоль стены в две стороны от нее тянулись неровные груды пухлых папок, портфелей и просто стопок документов, перевязанных красной тесьмой. Я уперлась ногами, широко размахнулась и зашвырнула намозоливший руки портфель поверх этой кучи.
— Будет желание, почитаете, — высказала я и тут же звучно чихнула.
— И чихала я на вас всех.
Дверь на противоположной стороне оказалась приоткрыта. Что ж, мне предстоит о-о-очень долгий спуск, почему не отдохнуть перед дорожкой. Комната оказалась почти точной копией моего классного кабинета времен начальной школы. Шкафы, занимающие весь задний план, строгие портреты на стенах, крашеные, видавшие виды парты. За одной из них сидела женщина. Безликий серо-зеленый костюм, закрученные в тугой пучок каштановые волосы. Полное отсутствие косметики на бледном усталом лице, вокруг глаз залегли глубокие тени, а переносицу рассекали морщины озабоченности. Она неотрывно и тоскливо смотрела в пыльное окно.
— Здравствуйте, — растерялась я, — что вы здесь делаете?
— Смотрю, наблюдаю.
— А как вы попали в это место?
— Не я в этом месте, это место вокруг меня.
— Вам плохо, я могу вам чем-то помочь?
Женщина повернулась ко мне и улыбнулась:
— Сейчас ты предложила помощь совершенно искренне, не надеясь на награду.
За окном послышался печальный журавлиный крик. Мучительная тень прошла по лицу женщины:
— Слышишь? Это мои братья и сестры, они зовут меня с собой в удивительный мир путешествий.
— Так пойдемте, я покажу вам, где выход, правда идти придется долго.
Я протянула руку и подступила к ней так близко, что могла бы коснуться. Но она устало покачала головой:
— Я не могу бросить все, что создавалось с такой любовью и надеждой. Все это погибнет без меня.
Женщина говорила странные вещи, но выглядела, как человек, добровольно взваливший на себя неблагодарный, не оцененный, но крайне важный для всех труд. Мне было искренне жаль ее.
— Хотите, я сменю вас ненадолго?
— Одной минуты мне будет достаточно, — проговорила она задумчиво, — а больше тебе не выдержать.
За окном вновь послышался призывный плач журавлей. Она встала, а я села на ее место.
— Спасибо, — проговорила женщина, но ответить я не успела.
То,
