и что, что кот? — мать тоже бросает на него взгляд, но в отличие от Лининого он холодный и равнодушный, будто перед ней тапочки лежат, а не он. — Оставь корма на пару дней и поезжай. Или его самого соседям оставь, пока тебя не будет.
— Мам, ты…
— У меня осталась копия твоего паспорта, так что я тебя уже оформила и билет купила. Завтра утром ты едешь отдыхать. Если не едешь, то верни мне, пожалуйста, деньги.
Она знает, на что давить.
Павел поднимается на лапы, распушаясь ещё больше и чувствуя, как поднимается шерсть на загривке. Мать или не мать, но она не смеет давить на его Лину. И плевать ему на её намерения.
— Чего это с твоим котом?..
«Тебе показать, чего?»
— Паш, — тихо зовёт Лина и он мгновенно успокаивается. — Всё хорошо, правда.
— Ты с ним, как с человеком прямо.
— Мам, если ты не любишь животных, это не значит, что их не люблю и я. Если ты пришла в мой дом, то будь добра вести себя хорошо со всеми его жильцами.
Лина поднимается и будто бы становится выше.
«Мой маленький воин» — довольно щурится Павел, садясь обратно и обвивая передние лапы хвостом.
— Это не твоя квартира, а твоей бабушки, — поправляет её мать, тоже поднимаясь из-за стола. — Видимо, ты в неё пошла.
«В неё, — соглашается Павел. — И характером и силой».
— Но она оставила эту квартиру мне, — резонно замечает Лина, даже и не думая садиться. — А значит это мой дом. И да, я похожа на бабушку, я не такая жёсткая и пробивная, как ты. Не вижу в этом проблем.
Вот теперь Лина садится. Не сдаётся, решительности в ней до сих пор хоть отбавляй, а просто возвращается за стол, будто ничего и не было, и берёт с тарелки одно из пирожных.
«"Прага" или что-то похожее» — решает Павел, провожая шоколадный, состоящий из нескольких слоёв брусочек от тарелки до рта и сглатывает. Его любимый.
Он перебирает лапами, слегка царапая старый линолеум когтями.
«Я тебе оставлю» — одними губами обещает Лина и он довольно щурится, давая понять, что всё понял. Что подождёт.
— В общем вот билеты. Электричка отходит от вокзала в шесть утра. Поезжай, отдохни. Тем более ты там не одна будешь. Помнишь Костяковых? Ты в детстве с их сыном дружила. С Лёвой. Он тоже едет. Его мать к нам недавно работать пришла. Вы давно не виделись, встретитесь, пообщаетесь. Он таким красивым вырос и работает сейчас на хорошей работе.
— Мама!
— Всё, пошла я, у меня дела ещё. Не забудь про билеты.
Она едва не наступает Павлу на хвост, когда проходит мимо. Будто специально ставит ногу так чтобы задеть, но так и не дотягивается.
Павел провожает её недовольным взглядом, но следом не идёт. Только вслушивается в шорохи из прихожей, а потом Лина возвращается на кухню одна.
— Тебе ведь травок, да? — предлагает она, открывая ящик и доставая один из пакетиков. — Как обычно?
— С «Прагой» всё что угодно, — заверяет Павел, перейдя в человеческую форму и подсаживаясь за стол.
Гостья из своей чашки даже глотка не сделала.
«Перевод продуктов» — ворчит он мысленно, отодвигая чашку в сторону.
Конверт с билетами так и притягивает взгляд, и Павел убирает руки под стол. Это не его дело. Как и этот Лёва, который вырос красивым и с хорошей работой. Зато он дом держит в чистоте и почти любое блюдо приготовить может, были бы только продукты.
«А Лине действительно надо отдохнуть и сменить обстановку».
— Поедешь? — вырывается помимо воли.
— А у меня есть варианты? — насмешливо отвечает Лина вопросом на вопрос, ставя перед Павлом большую кружку с травяным чаем. — Еду, конечно. Но ты едешь со мной. И это не обсуждается.
Палец с коротко остриженным, аккуратным ноготком упирается в Павла.
— Как скажешь, — отзывается он, наконец-то добираясь до пирожного и, откусив сразу половину, довольно жмурится. Та самая, любимая «Прага».
— Проглот, — смеётся Лина, забирая с тарелки второе пирожное.
На сладкое вкусы у них сходятся.
* * *
День не задаётся с самого утра. Не выспались, из-за снегопада едва не опоздали на электричку, хотя и выехали заранее, так ещё и та тащилась, как черепашка, и пришла на станцию с опозданием, отчего на автобус они всё-таки опоздали, и пришлось ждать следующего.
Павлу-то чего, он доехал на Лининой шее, изображая всю дорогу меховой воротник куртки, а вот самой Лине…
— Приехали, — командует она, закрывая дверь маленького, больше похожего на чулан, но личного номера. В базе данных санатория что-то там напутали и в итоге в номер, куда изначально Лина должна была попасть, заселили другую и мест там больше не осталось.
Павел готов был поспорить, что такому раскладу обрадовался не только он. Изображать воротник все выходные ему не улыбалось.
— Приехали, говорю, — ворчит Лина, дёргая за кончик хвоста, и Павел наконец-то отмирает, осторожно стекая с плеч. — Осторожней тут. Не знаю можно ли…
— Они меня даже не заметят, — отмахнувшись хвостом, Павел с удовольствием потягивается, разминая затёкшую от неподвижного висения спину. Поддерживать иллюзию воротника оказалось гораздо утомительней, чем он предполагал. — Ты главное амулет не потеряй, я хочу всё же домой вернуться.
— Не переживай, не потеряю. Он всегда будет при мне.
Словно в подтверждение своих слов Лина вытягивает из-за ворота кремового джемпера костяной кругляшок на кожаном шнурке.
— Как скажешь.
Убедившись, что амулет снова окажется за воротом джемпера, Павел отворачивается, принимаясь исследовать комнату.
«Простенько. Впрочем, всё что нужно есть».
Кровать, узкий шкаф, столик с зеркалом и старым стулом. Павел встаёт на задние лапы, изучая жёсткую конструкцию, и тут же отпрыгивает подальше. Стул скрипит даже от прикосновения. Павлу страшно представить, что будет, заберись он сюда на целую ночь.
«Что будет, что будет. Скорее уж чего не будет. Стула» — ворчит он мысленно, продолжая инспекцию и чихая едва
