– Ох, и пахнут они, не могу.
– Поля, возьми в холодильнике, помой и хрусти. Я вообще-то себе на работу собираю.
– Ну прости, мамуль, – протянула я и снова чмокнула ее в щеку. Мама всегда таяла от подобного.
– Я в отпуск думаю к Вале поехать, с малышом помочь. Не хочешь со мной?
– Очень хочу, мам, но мне нужно найти подработку на лето. Надо же на что-то покупать сапоги. Да и пальто уже пора бы обновить.
– Ой, дите ты мое неприкаянное, – вздохнула мама, а я села на стул, глядя на нее.
– Чего ж это неприкаянное? Смотри, у нас вон и квартира имеется, да и мы есть друг у друга.
– Папа бы тобой гордился.
Услышав всхлип, я поднялась и обняла маму со спины.
– Ну чего ты? Разве бы он обрадовался, узнав, что ты льешь слезы?
Мама похлопала меня по руке.
– Моя мама говорила мне: «Выходишь замуж за военного – будь готова стать вдовой».
От ее слов я поежилась, по коже побежали неприятные мурашки.
– Как будто накаркала, – пробурчала я.
– Да будет тебе. У нее ведь первый муж тоже был военным, и тоже погиб. Вот она и хотела уберечь меня от такой же участи. Но разве сердцу прикажешь?
– Сердце, мамочка, – это мышца. Кому, как не тебе, медику, знать это?
Мама лишь покачала головой.
– Ох, Поленька, ты сама не понимаешь, о чем рассуждаешь. Мышца-то она мышца, только вот любовь не в мышце живет, а в голове. Мы только говорим, что в сердце. Много ты своей голове приказать можешь?
– Да моя голова только меня и слушается! – возразила я.
– Если бы она только тебя и слушалась, ты бы многое делала не так, как делаешь.
– Например?
Мама не успела ответить, потому что из прихожей раздался громкий рингтон моего телефона. Я сорвалась с места и скорей побежала туда. Почему так быстро? Моя наивная мышца все еще надеялась, что звонит Тарханов, вдруг хочет пригласить меня на свидание. Я достала из куртки телефон. Тася.
– Да, Тась?
– Слушай, я бы ни за что тебе не рассказала, но тогда ты убьешь меня за то, что я утаила от тебя такое. – Я насторожилась, готовая услышать какую-то жесть, и непременно про Эмиля. – Тарханов сегодня устраивает у себя вечеруху.
– Оке-е-ей, – протянула я, давая понять, что слушаю дальше.
– Ну что «окей», Поль? Идем или нет?
– Ты же говорила, чтобы я от него отдалилась.
– Да ладно тебе. Не обязательно ж встревать с ним, там будет много людей. Но я без тебя не пойду.
– Это еще почему?
– Так мы везде вместе. Идем, Поль?
Полируя носком тапка паркет в коридоре, я прикидывала варианты. Конечно, мне хотелось пойти. Само собой, я была не прочь увидеть Эмиля. Но что, если он будет там с новой девушкой? Тогда я своей кислой миной испорчу все веселье. В тот день мы сдали самый сложный экзамен, остался пустяк. Естественно, все хотели повеселиться, и я не исключение.
– Завтра консультация, – неуверенным голосом привела я последний вялый аргумент.
– Так не экзамен же. Идем, Поль. Там Мишка будет. Очень хочу увидеть его.
– А-а-а, так вот она, причина твоей настойчивости, – со смехом произнесла я.
– Ну Поль…
– Хорошо, идем.
– Тогда скажи тете Свете, что переночуешь у меня. Мои сегодня свалили на дачу, так что можно завалиться пьяными во сколько захотим.
– Ладно. Только я посплю и приеду к тебе вечером.
– Давай в шесть, чтоб мы собрались как следует.
– Во сколько все начинается?
– В восемь.
– Договорились.
– Юху-у-у! Мы идем на тусу!
Я отодвинула телефон от уха, на расстоянии слушая возгласы подруги.
– Тась, если будешь так орать, мама услышит и никуда меня не пустит.
– Ой, сорян, – хихикнула подруга. – Ну, до вечера, my partner in crime (мой соратник по преступлению – англ., прим. автора)
– Мам, я сегодня у Таськи переночую, – сообщила я, возвращаясь на кухню.
– У тебя ж завтра консультация.
– Оттуда и поедем. Ее родители уехали на дачу.
– Полина, без глупостей, ладно?
– Конечно, мамуль. – Я чмокнула ее в щеку и развернулась на выход. – Пошла посплю, вся ночь в экзаменах прошла. Хорошей смены. Люблю тебя! – выкрикнула уже за углом.
– И я тебя! – вторила мне мама.
* * *
В шесть, как и обещала, я стояла у Тасиной двери. На эту ночевку к подруге я собиралась особенно тщательно. Само собой косметика, зачем-то кружевное белье, и самое красивое платье, которое имелось в моем гардеробе. Правда у меня было еще одно, очень откровенное, практически не оставляющее место для фантазии. Но я решила его не надевать, потому что вокруг Тарханова и так будут крутиться полуголые девки. Мне ведь надо будет чем-то выделяться. Вечером стало совсем тепло, и я ехала в автобусе без куртки, но прихватила ее с собой. Домой-то мы планировали возвращаться поздно.
Таська распахнула дверь и радостно бросилась мне на шею, а потом сразу утянула в квартиру.
– Господи, Тась, мы ж виделись несколько часов назад.
Я разомкнула ее руки, вырываясь из удушающих объятий.
– Я уже успела соскучиться.
– Что произошло за это время? – спросила разуваясь. – Тебе Мишка написал?
– Что? А, нет. Тот напишет. Слишком много чести.
– Вот как ты собралась его соблазнять, если он такой неприступный?
Мы с Тасей зашли в ее спальню, которая на время сборов превратилась в филиал гримерной Большого театра. Быстрым взглядом окинув развороченный шкаф и горы косметики на туалетном столике, я решила поставить свою сумку на пол, потому что кровать была завалена шмотками.
– Буду на месте определяться. Ну, покажи, какой наряд выбрала.
Я расстегнула сумку и выудила свое бордовое платье. Тася слегка скривилась.
– Как-то по-монашески, тебе не кажется? —спросила она, закусывая ручку кисточки.
Я в растерянности осмотрела платье.
– Да, оно не слишком открытое, но и не монашеское. Ты сейчас по классике жанра должна предложить мне какой-нибудь свой развратный наряд, в котором я, как предполагается, буду соблазнять мужчину своей жизни.
Тася рассмеялась и снова повернулась к зеркалу, чтобы продолжить наносить макияж.
– Нет. Ты и сама прекрасно справишься со сборами. Ты же у меня большая девочка.
Два с половиной часа спустя Тася нажимала на звонок у калитки, ведущей в дом Эмиля. От волнения у меня колотилось сердце, и немели пальцы. Проведя слегка влажными ладонями по бордовой ткани своего платья, я посмотрела на улыбающуюся подругу. Она подмигнула мне, а через секунду дверь распахнулась, и, стоило нам пройти в дом, как вечеринка поглотила нас в свою утробу.
