работал на Украине в разных регионах. Считался эффективным следователем, умеющим вскрывать заговоры и добиваться результатов. Постоянно использовал пытки и выбивал показания из подозреваемых самыми жестокими методами. Сфабриковал несколько дел на видных специалистов и ученых, работающих в Киеве и Харькове. Во время голода 1933 года фильтровал отчетность в Москву, не «пропуская» сигналы с мест, покрывая верхушку республики. Когда же на Украину приехала спецкомиссия во главе с Берией, проявил невиданное рвение, вывалив компромат на руководство республики и товарища Косиора. Спасал свою шкуру как мог. Пытался вину за искажение информации на местах переложить на своих заместителей, заметал следы. Его оставили на службе исключительно в качестве приманки. Следили за тем, кто будет с ним контактировать и с кем у него связи. Какое-то время Зиновий Маркович вёл себя тише воды, ниже травы. Но время камень точит. Решил наш объект, что находится в безопасности. Стал налаживать старые связи и контакты. Очень осторожно. Постоянно перепроверяясь, перестраховываясь, вот только вели его профессионалы своего дела. Так что всплыла его связь с этническими поляками, которых подозревали в сотрудничестве с офензивой[1]. А когда в Варшаве к власти пришли коммунисты, то ведомство Кирова получило и доказательства того, что Киевлянин, агент польской «двуйки» это и есть «товарищ» Ушаков-Ушимирский. Сталин выслушал доводы Кирова, который утверждал, что больше нет смысла пытаться кого-то на этого живца ловить, надо его брать, а то по косвенным признакам, Зиновий Маркович готовится к переходу границы. С этим предложением Кирова Сталин согласился. И дал свою резолюцию. Должность Ушакова была из того списка, на арест которого должно быть согласие вождя[2]. Утвердительную резолюцию Иосиф Виссарионович поставил. Теперь этим проходимцем должен будет заняться люди Сергея Мироновича.
— Сделай процесс над ним показательным и открытым. Общественность должна знать, что мы не допустим перегибов социалистической законности. И другим умникам урок будет.
А вот потом пришёл Артузов, а за ним и Молотов. Артур Христианович принёс весьма неутешительные новости: по всей видимости, дела в Испании начали неуклонно сдвигаться к путчу военных. В частях и гарнизонах появились эмиссары, как удалось выяснить, с британскими дипломатическими паспортами в карманах. Официально они старались помочь испанским военным улучшить состояние их объектов, но все прекрасно понимали, что дело идёт о завуалированной покупке верхушки армии. Впрочем, состояние экономики государства было таково, что на коррупцию в войсках смотрели сквозь пальцы. Есть хотят все! Очень серьезно зашевелилась католическая церковь, одна из непризнанных политических сил в Испании. И это тоже настораживает. Поступили пока что первоначальные сведения о контактах групп военных между собой. Особенно сильна оппозиция республиканской власти на флоте, моряки-консерваторы, там всегда процветали монархистские течения, а значительное число анархистов (их действительно на флоте было немало) приняли участие в Гражданской войне в Германии и пока что назад, в Испанию не вернулись. Дело в том, что Британия ввела и поддерживала морскую блокаду ГДР, а Франция постановила участников интербригад считать наемниками, то есть военными преступниками. Париж таким образом хотел избавиться от балласта анархистов, которые были сильны и во Франции, а теперь оказались в Германии, заодно и соседям подгадить, чисто по-петушиному, исподтишка. Но самым главным оказались информация о начавшихся контактах представителей военных Испании и Четвертого Рейха, конечно, пока секретные и неофициальные. Тем не менее, это настораживало. Гинденбург резко активизировал программу военного строительства в Германии, объявил о несущественных и устаревших условиях Версальского договора, фактически, их денонсировал. И на этом фоне тесные связи между военными двух стран при весьма заинтересованном участии представителей Муссолини настораживало. Без мировой поддержки переворот станет фикцией. Но пока что он из фикции переходит в разряд весьма вероятного события с сколачиванием серьезной международной антикоммунистической коалиции.
— Товарищ Молотов, а что слышно по твоим каналам, НКИДа? Что говорят дипломаты?
— Товарищ Сталин (при посторонних, которые не были вождю друзьями, Вячеслав Михайлович никогда не обращался к вождю по партийной кличке «Коба»), по данным наркомата получается, что против нас британцы пытаются сколотить что-то вроде нового Антикоминтерна. Дипломаты и разведка англичан активизировалась практически во всех странах Европы. Отмечается усиление антисоветских настроений в Турции и Иране, которые до сих пор были достаточно к нам лояльны. Во всяком случае, первые. Как вы знаете, сначала антикоммунистическим блоком должны были стать Польша-Венгрия-Румыния и Финляндия с включением туда прибалтийских лимитрофов. При этом главной ударной силой блока планироваласьПольша, которую начали активно кредитовать для строительства военной промышленности, более того, предполагалось усилить панство за счет части Германии и Чехословакии. Впрочем, эти планы были вскрыты нашей разведкой и дипломатами.
Тут товарищ Молотов несколько приукрасил ситуацию, к сожалению, дипломаты СССР в этом вопросе оказались не на высоте. А немногочисленные военные атташе в капиталистических странах из-за своей неопытности предоставляли не разведданные, а слухи и сплетни, которые им удавалось собирать. Ситуация немного изменилась, когда военные атташе стали проходить по ведомству ОГПУ, точнее, стали подчиняться ИНО, проходить более качественную подготовку и занялись, наконец-то тем, чем должны были изначально: созданием разведывательных сетей, получением агентов влияния. Но товарищ Артузов предусмотрительно не стал товарища Молотова поправлять. Скромность — отличительная черта хорошего разведчика, а хорошего царедворца — умение и знание, когда и кому надо промолчать.
— Сейчас становится ясно, что основной ударной силой антикоминтерновского пакта, который вот-вот будет заключён в Европе станет Германия. Точнее, Четвёртый рейх. Очень может быть, что устранение Гитлера было большой ошибкой, товарищ Сталин. Гитлер и Гинденбург не могли найти общий язык. Там вопрос решался: или один, или второй, но никак иначе. Гитлер не шел на соглашения с милитаристами. А вот Геринг для них оказался своим человеком. Они сейчас работают общим концертом[3], опасным для нас. Конечно, польско-гэдээровский буфер — это хорошо, это осложняет немцам движение на Восток, о котором они мечтают. Но такой вот тесный союз нацистов и милитаристов создает из Рейха реального агрессора, первыми шагами которого будет агрессия против наших союзников.
А вот тут Артузов не смог промолчать.
— Товарищ Молотов не совсем информирован о планах Гитлера, который как никогда был близок к власти, причём мог получить ее вполне демократическим путем. Сценарий событий после этого был бы следующим: назначение Гитлера канцлером, какая-то провокация, например, покушение на нового канцлера Германии, или поджог Рейхстага, в чем обвинили бы коммунистов. После запрещения компартии и репрессий против политических противников, должен был умереть Гинденбург, а Гитлер провел бы решение об отмене поста президента и сосредоточил бы всю
