шутку грозился увести, но в том-то и дело, что это была только шутка.
Я держусь. Нельзя прийти на собеседование с кислой миной. С утра закупорила плотной пробкой боль. Иду прямо, боясь расплескать нечаянно хоть каплю.
— Мне назначено, — улыбаюсь на ресепшн. — Я к Семенову. Ирина Сергеевна Ковалева.
— Ах, да! Он ждет. Десятый этаж.
— Я знаю. Спасибо.
Волнуюсь немного. Да кому я вру? Меня трясет, а вдруг отправит восвояси. По телефону одно, а в реале наоборот. Мы не виделись около года, вдруг я выбиваюсь из рамок современных стандартов. Внешне точно могу не подойти. Лицо руководства «МебелИс» всегда славилось красивыми людьми, а я не в форме.
Одергиваю юбку, поправляю лацканы пиджака. Все в порядке, справлюсь. Если что, сяду на эктремальную диету. Лифт дергается, внутренне поджимаюсь от страха и вышагиваю из кабины прямо в крепкие руки Сэма.
— Ирка! Думал не придешь.
— И тебе привет. Прекрасно выглядишь, — оцениваю подтянутого ничуть неизменившегося начальника. — И разбогател еще больше, да?
— А у тебя по-прежнему язык-жало?
Понимаю настрой, но не до шуток.
— Семен Юрьевич, если ты не против, давай к делу.
— Спешишь? — серьезнеет он.
— Да. Дочь в сад отдала. У меня два часа.
— Ну давай. Кофе хотя бы выпьешь?
— Не откажусь.
Сэм вводит в курс. Быстро накидывает материал, который едва заглатываю. За четыре года он веско продвинулся и занял значимое место среди мебельных магнатов. На любой вкус работает. От богатых до бедных охват огромен. А я трудилась всего-навсего в сети, где было всего-то десять точек.
Вот это да. Впечатляет.
— Место начальницы в сбыте твое. Натаскаю сам. Продать новинки легко, но есть запас, которых нужно протащить по трем веткам и слить желательно дорого. Рекламации тоже присутствуют, тут сложнее. Народ сейчас избалованный. Особенно средний класс.
— Я понимаю. Думаю справлюсь. Семен, зарплата какая?
— Триста, Ир. Но ты же понимаешь, что выкручу за эти бабки. Готова? И с ребенком надо решать. Может мать вызовешь или няню наймешь?
Кому как ни мне знать, как «имеются» работники за хорошую ставку. Судорожно гоняю мысль, что одной с дочей не справится, поэтому хочу я того или нет, но прибегать к помощи Андрея придется. Видеть его сейчас не могу и не хочу, но выхода нет. Его просто нет! Мои и его родители живут в другом городе.
— Я согласна.
— М-да? — постукивает по столу, поразительно внимательно изучая взглядом. — Ира, ты ничего не хочешь сказать?
Вздрагиваю.
— Что ты имеешь в виду?
Вроде бы спокойно спрашиваю, но тремор в голосе скрыть не удается. К несчастью, действие успокоительных, на которых живу пару дней уже, заканчивается. Расклеиваться нельзя, тем более тут.
— Говорят, ты с вещами выпроводила Андрюху.
Что такое? Как? Кто сказал?
— Откуда ты знаешь?
— Ты не поверишь. Общим знакомым не спится крепко, если не покопаются в чужом белье. Даже знают, что он квартиру экстренно снял. Обитает на…
— Не нужно, — останавливаю Сэма. — Мне не интересно.
— Ясно, — он словно изучает меня, наблюдает за реакцией. Любимая фишка будущего шефа, вогнать в стресс и наблюдать, как человек выпутается. Креплюсь, смотрю, не мигая. Семенов удовлетворенно кивает. — Значит, новая жизнь. Прекрасно. К работе когда приступишь?
Вопрос с Варюшей еще не решен. Нужно срочно что-то придумать с садиком. Может недели хватит на привыкание, я же не знаю. Как сделать выбор между нашим жизнеобеспечением и самой дочерью пока непонятно. К сожалению, без денег мы долго не продержимся, а жить на подачки Андрея не хочу и не буду.
— Неделя, Семен Юрьевич. И я ваша.
В его глазах загорается огонь. Доволен, что выйду.
— Ира, на работе дистанция. Надеюсь, не надо объяснять?
— Нет, Сэм. Все предельно ясно. У меня вопрос.
— Ну?
— Почему — провожу рукой по фигуре — не спрашиваешь…
— Кхм, — прячет улыбку. — Иди.
Покидаю будущее место работы. Груз с плеч сброшен, теперь стану независимой. Я смогу, я справлюсь. Дам своей дочери все. Никакие мужики шага в мою сторону не сделают. Всех вон. Так я рассуждаю, пока иду на автобусную остановку.
Мой боевой дух наголову разбивает остановившаяся рядом машина мужа.
Глава 3
— Привет, — выскакивает Андрей. — Тебя подвезти?
Кажется, что мои глаза сейчас размером с тарелку для первого.
Это наглость? Дурость? Непосредственность? Что? То есть вот так просто, да? Закипаю мгновенно.
Фуууу.
Но даже пресловутое омерзение отступает на второй план, потому как еще чуть и разревусь. Рвется брешь. По внутренностям коловоротом проходится настолько безжалостно, что полное ощущение будто разрывной пулей в живот попало. Ударной волной бросает назад. Спешно кусаю губы, чтобы передислоцировать болячку.
Люди обволакивают нас ручейком, никому нет дела до двух разрушенных судеб. Словно на необитаемом острове стоим и смотрим друг на друга. Андрей с тревожным ожиданием, я пытаюсь быть безэмоциональной. Скрываю, что выпотрошена.
— Не нужно. Я сама.
Теперь моя любимая фраза. По-другому никак. Помощников не существует. Надеется не на кого. Так что вперед — я сильная.
— Ира, мы можем?
— Не можем.
— Да стой!
Касание обжигает.
Нет, не так. Оно палит к чертям мою выдержку. Нервы ни к черту, а сейчас вовсе горят. Сколько еще кипеть? Вмазать бы сумкой прям по башке, или хотя бы в волосы вцепиться, или лицо исцарапать. Закатить бабью визгливую истерику на всю Ивановскую, но не могу себе позволить. Не дам удовольствия видеть уязвимость и слабость.
— Что ты хотел? — высвобождаю локоть.
— Где Варя?
Вновь полосует. При дрянном характере мужа можно все, что угодно предъявить, но отцом он является заботливым. Тут не прибавить не отнять. Пусть буду гадиной, но я тоже умею резать по живому. Хотя бы так хочу крови.
— В садике.
— Ты что все же на работу выходишь? — с сомнением смотрит на деловой костюм. — Ей еще рано в сад.
— А-а-а… Точно, — складываю руки на груди. — Нам деньги нужны с дочерью.
— Я буду переводить. Вам хватит. Побудь еще с ней дома.
Зверею.
Я разве просила совета?
— Тебе нет дела до нас больше. Разведемся в ближайшее время. И дочь будешь видеть через суд. По времени! — припечатываю, глядя в бледнеющее лицо.
По лицу Андрея волнами ходит раздражение, злость, неверие. Проступившие эмоции не портят его, наоборот. Ковалев даже в гневе отвратительно прекрасен.
С тоской отмечаю, что он хороший кобель. Вон как девки пялятся, в открытую разглядывают. Господи, дай мне сил не вспомнить о чувствах, которые, конечно, не умерли. Они глубоко запрятаны. Очень глубоко и навсегда. Запрещу себе даже намеком думать о Ковалеве. Как Дэви Джонс спрячу сердце в
