с созревшим африканским просом — сорго[5]. В некоторых районах Африки их считают страшнее саранчи. В Нигерии, например, по данным 1957 года, убыток, нанесенный ткачиками только в одной провинции, исчислялся суммой более миллиона фунтов стерлингов. Особенно плохой репутацией пользуется красноклювый ткачик песочного цвета, так называемый квели-квели. Это поистине гроза полей.
Но продолжим начатое нами обозрение приотельного участка. Идем дальше по дорожке вдоль берега моря. И вот вдруг среди этой тишины и такой отличной от нашей африканской природы раздается с детства знакомый громкий голос российской вороны. Это прокаркал африканский белоплечий ворон (Corvus scapulatus из сем. вороновых — Corvidae), но прокаркал он все же с иностранным акцентом. И одет-то он был тоже не по-нашему, а по другой, зарубежной, иностранной моде. Он был не одноцветно черный, как у нас в СССР, а с белой манишкой и с отходящей от нее такой же белой широкой лентой вокруг шеи.
Случайно я взглянула вниз, на стволы масличных пальм, и тоже удивилась. Бесшумно бегали по ним какие-то юркие цветастые существа. Оказывается, это ящерицы. Но они ярко-голубые, как ясное небо, а головки у них красно-рыжие, равно как и кончик хвоста. Таких у нас не встретишь.
Со стволов же некоторых тоже необычных для нас деревьев свисали какие-то огромные зеленые букеты. Это оленерогий папоротник (Platycerium alcicorne). Он назван оленерогим потому, что его крупная, зеленая, рассеченная по краю листовая пластинка, выходящая из центра тоже зеленой, точно воронкообразной тарелки, прикрепленной к стволу дерева, заканчивается длинными, разветвленными, узкими выростами, похожими на рога оленя.
У нас, в наших средних широтах, папоротники не растут на стволах или ветвях деревьев, а селятся на земле под ними. Почему же в тропиках растения изменяют своим привычкам? Существует такое объяснение. Темно во влажных, тропических лесах. Гигантские деревья, сплетаясь вверху своими кронами, лианы, перекидываясь с ветки на ветку, образуют плотную завесу от солнца, не пропуская его лучей вниз, к земле. Поселяясь на ветвях или стволах деревьев, растения поднимаются выше от земли и выходят из сумрака к свету.
Но как же питаются они, оторвавшись от почвы, из которой берут влагу и необходимые для питания различные минеральные соли?
Они не паразиты и не отнимают пищу у приютивших их деревьев, а добывают все необходимое для поддержания своей жизни из окружающей их среды. Так, в нашем случае, воронкообразная зеленая тарелка, составляющая часть тела папоротника, служит ему резервуаром, в котором собирается дождевая вода. Кроме того, в той же тарелке накапливаются земляная пыль, опавшие листья и другие органические частицы, и таким образом искусственно создается «почва», обеспечивающая растение пищей.
Но существует в растительном царстве много и других разнообразных приспособлений, которые помогают поддерживать жизнь в описанных условиях.
Растения, полностью или частично живущие на других растениях, главным образом на ветвях и стволах деревьев, без связи с почвой, но не паразитирующие на них, носят название эпифитов.
Наш оленерогий папоротник — эпифит.
Эпифиты очень распространены в тропиках. Иной раз они сплошным, густым ковром покрывают ветви и стволы деревьев в тропическом лесу. Особенно хороши среди эпифитов многочисленные орхидеи. Пышные букеты их цветов или свисающие цветущие плети так украшают темный, мрачный, безмолвный тропический лес.
Но вот мы подошли к левому краю площадки перед нашим отелем. Здесь на небольшом мысочке, вдающемся в океан, стоит в одиночестве наша красавица — могучая, гигантская сейба. Она хороша во все времена года. В тропиках их не четыре, как в наших широтах.
Дерево, покрытое эпифитами
В тропиках нет ни осени, ни весны, а только сухой период — зимний, без дождей и дождливый — летний. В Гвинее сухой период продолжается приблизительно с середины октября до начала мая и дождливый — с начала мая по конец октября.
В дождливый период все покрыто зеленью и большинство растений цветет. В сухой же — многие деревья сбрасывают листву.
Сейбу перед нашим отелем я увидела впервые в конце октября. Она была в расцвете своей красоты. Округлая густая шапка темно-зеленых пальчатых листьев (из пяти-семи «пальцев») на длинных стебельках украшала ее вершину. Она парила высоко над плоской крышей нашего шестиэтажного отеля, достигая высоты примерно дома в десять этажей.
Ее поддерживал гигантский, идеально прямой ствол диаметром у основания метра в два. Обходя как-то вокруг него, я сделала пятьдесят семь шагов.
На высоте примерно двадцати метров от этого ствола начинают отходить горизонтально вытянутые могучие ветви толщиной не меньше, чем стволы наших крупных деревьев. Снизу же это гигантское сооружение поддерживается контрфорсами, то есть дополнительными досковидными «корнями», которые, составляя одно целое со стволом, заканчиваются на высоте приблизительно семи-восьми метров. Внизу на них угрожающе торчат большие и острые шипы.
У сейб кроме контрфорсов такие же досковидные выросты могут отходить не только от ствола, но и от корней, которые расположены горизонтально неглубоко под землей. Тогда они, как извивающиеся ползущие по земле змеи, поднимаются на метр-полтора кверху.
Контрфорсы — досковидные выросты, отходящие от ствола сейбы, и такие же выросты на корнях, неглубоко расположенных в почве.
Но вот в первой половине декабря я заметила, что сейба начала терять листья. В конце января, уже совершенно голая, она стала обильно цвести мелкими желтовато-кофейного тона цветочками, вслед за которыми быстро появились небольшие плоды.
Go второго февраля показались новые, молодые листочки, а восьмого февраля я фотографировала дерево уже в его новом, свежем наряде. Таким образом, наша сейба сбросила с себя листья всего только на два месяца.
В конце февраля ее плоды созрели и, растрескиваясь, начали выпускать грязно-белый или желтоватый пух. Этот пух тучами носился в воздухе, покрывал дороги, скапливался в обочинах и досаждал жителям, вызывая при попадании в глаза их воспаление. Его многие не совсем правильно называют капоком, как подобный же пух других многочисленных видов сейб и даже других родов, лишь принадлежащих к тому же семейству бомбаксовых (Bombacaceae). Однако настоящий, истинный капок дает лишь один вид сейбы, так называемое хлопчатое дерево (Ceiba pentandra). Капок этого дерева состоит из длинных, светлых, шелковистых волосков, обладающих замечательными свойствами: плавучестью, эластичностью и способностью сохранять тепло. Каждое дерево дает ежегодно не менее шести-десяти килограммов капока. Капок находит широкое применение: его используют при изготовлении теплой одежды, спасательных поясов (взамен пробки). Более низкие сорта употребляются для набивки подушек и мебели. Капок можно сравнивать с хлопком невысокого качества, но как прядильный материал он непригоден, так как имеет очень
