не получиться, заранее желаю вам хорошего Рождества; передайте мэру Риду привет от меня, и увидимся в следующем году. — Я поднимаю вверх руки и непроизвольно затягиваю потуже хвостик. Привычка.
― Ну, увидимся. ― Миссис Рид улыбается мне теплой улыбкой и направляется в магазин напротив. В магазин, мать его, Хэнка. Я наблюдаю за тем, как она поправляет грудь в спортивном бюстгальтере, затем приближается к двери, открывает ее и легкой походкой проходит в логово врага. Черт бы его побрал!
Мои остальные ученики тоже направляются к выходу. Я бормочу им вслед слегка растерянное «Счастливого Рождества», продолжая все еще наблюдать за миссис Рид. Хэнк улыбается, когда они разговаривают.
― Олив. ― Кендейс снимает свободную футболку, стараясь дать своему телу чуть больше времени, чтобы обсохнуть. ― Ты вообще, как, в порядке?
― В полном. ― Мой голос напряжен, резок. Я наблюдаю, как миссис Рид смеется над тем, что ей говорит Хэнк. Могу поклясться, что нет ничего забавного в их разговоре. Но я уверена, что она делает это, чтобы казаться милой. Конечно, она жена мэра города, и это накладывает на нее некоторую ответственность, необходимость соблюдать приличия. Уверена, что это единственная причина, по которой женщина ведет себя так мило с ним.
― О боже, только не говори, что это значит еще больше позы «стойка на руках»? ― Кендейс смотрит на миссис Рид и затем переводит на меня насмешливый взгляд. ― Она разве не страдает диабетом?
― Да! Именно! ― я шиплю и скрещиваю руки на груди с насупленным выражением лица, когда Хэнк вручает миссис Рид пакет со сладостями, а она ему передает деньги. ― Жалкая предательница. Конечно, не сможет съесть ничего из этого. Она приходит сюда, чтобы быть здоровой. И за тем происходит вот это! Гребанный поставщик смерти продает ей сладости, которые, вероятнее всего, убьют ее.
Кендейс смотрит на меня боковым зрением, словно я сказала что-то смехотворное.
― Она вероятнее всего покупает сладости для своих внуков, так что остынь.
Бросаю на Кендейс жуткий, хмурый взгляд.
Она моргает и закидывает на плечо спортивную сумку.
― Мне пора домой. Бен не умеет укладывать детей спать без меня. Надеюсь, я смогу приходить чуть раньше на тренировки в следующем году.
Я отвожу свой взгляд от Хэнка и определено выжившей из ума миссис Рид. Как можно так попустительски относиться к своему здоровью? Хотя не в этом истинная причина моей злости, и мне это прекрасно известно, и как следствие, осознание сего факта, раздражает меня еще больше.
― Хорошо. Я с удовольствием добавлю тебя в любую другую группу, какую ты захочешь.
― Спасибо, милая. — Она направляется к двери. ― Ты будешь закрываться? Хочешь можно пойти домой вместе?
― Нет. ― Качаю головой, ощущая, как она практически переполнена разными ненужными мыслями. Я живу рядом с Кейденс, но у меня были немного другие планы, как провести вечер. ― Мне необходимо кое-что привести в порядок и немного уделить внимание бухгалтерии.
― Ладно. Тогда увидимся завтра утром. ― Подруга поворачивается и смотрит на магазин сладостей. ― Не парься. В этом нет ничего страшного. Ну, скажем так, не совсем. Это просто сладости на Рождество, прошу заметить.
― Ага. Просто сладости. ― Я стараюсь изо всех сил говорить спокойным голосом, особенно потому что Кендейс прекрасно известно о моих проблемах с весом в школе и в коллеже. Это было до того, как я начала заниматься йогой и пилатесом, наконец начав контролировать свое тело. Начала правильно питаться, избегать сахара и определенно взяла себя в руки, не поедая такое огромное количество сладостей, как привыкла в прошлом. А это не так уж и легко. Я стискиваю зубы.
― Так ладно, у тебя опять этот странный немного раздражающий взгляд на лице, поэтому я пойду. ― Она сжимает мое плечо и заглядывает в глаза. ― Завтра увидимся за кофе. Ох, и затем нам нужно поработать над организацией рождественского мероприятия по сбору средств, который будет проходить в доме престарелых в девять. Не засиживайся допоздна, думая о горячем Хэнке и его сладостях. У тебя множество других дел, о которых нужно позаботиться, к примеру, любитель лапать девушек старик Барнс.
― Даже не знаю, чей он дедушка. ― Я скривилась от воспоминания о том, как его морщинистые руки пытались погладить мою задницу. ― И не волнуйся, ― выдавливаю слабую улыбку, ― я совершенно не думаю о нем, и да, встретимся утром за кофе.
― Ну, вот и отлично. ― Она распахивает дверь, и холодный воздух врывается в студию. ― Люблю тебя, крошка.
― Тоже люблю тебя. ― Я немного смягчаюсь и на этот раз одариваю ее искренней улыбкой.
― Вот это уже лучше. — Она усмехается и отпускает ручку двери, позволяя ей захлопнуться, прежде чем повернуть налево и направиться домой.
Я провожу еще час в студии, вытирая пол и двери, а также приводя в порядок спортивный инвентарь. Ровно в девять выключаю свет и останавливаю свой взгляд на магазине сладостей, где Хэнк внутри вытирает прилавок. В течение пяти минут наблюдаю за ним, пока он не выключает святящуюся вывеску «Сладость», и внутреннее помещение не погружается в темноту. Только на внешней стороне панорамного окна все еще горят лампочки.
Ожидая еще пять минут, я пристально слежу за движением в здании напротив. Ничего. Хэнк скорее всего поднялся в свою квартиру над магазином. Набрасываю на плечи темно-синюю куртку и снимаю резинку с волос, распуская хвостик. Затем натягиваю вязаную шапочку и задумываюсь над тем, чтобы надеть солнечные очки. Нет, это чересчур. Решаю, что если кто-то увидит меня, то я просто сделаю вид, что иду по его стороне тротуара, а не пялюсь в магазин. Нет, что вы, такого бы я точно не стала делать. Мне становится немного смешно от внутреннего диалога.
Выхожу на мороз, подошва ботинок издает хлюпающие звуки, когда я ступаю по раскисшему снегу, который лежит вокруг моей студии. После того, как закрываю замок, осматриваюсь. Никаких машин. Никакого движения.
Декоративные звезды, которыми украшены уличные фонари, отбрасывают свет на кучи снега на бордюре. Я переступаю через небольшой, практически растаявший сугроб и выхожу на дорогу. Верхушка городской елки виднеется из-за рождественской палатки, что расположена в сквере вниз по улице.
Быстро иду вдоль дороги и затем перепрыгиваю через небольшой сугроб, дыхание вырывается изо рта в виде небольшого клуба пара. Как только ступаю на тротуар, я прижимаюсь спиной к кирпичной стене, что примыкает
