class="epigraph">
Я попытался представить себе нашу Землю в виде человеческого организма, но у меня ничего не вышло. Я не смог представить планету как организм. А вчера вечером я ехал на машине по зеленой холмистой местности, что на юге Новой Англии, и снова подумал о нашей планете. Если это не человеческий организм, то что же? На что похожа Земля? Я долго размышлял — неожиданно меня осенило: больше всего Земля напоминает живую клетку.
Льюис Томас
Отчетливо помню, как я в первый раз увидел под микроскопом живую клетку. Тогда мне был двадцать один год и я проходил краткий курс тропической гигиены в Ливингстонском колледже в Англии. Мы изучали строение паразитов. Все наши образцы были мертвыми, а мне хотелось увидеть живую амебу. Однажды рано утром, пока лаборатория еще не заполнилась галдящими толпами студентов, я прокрался в наш научно–исследовательский корпус. Это было внушительное здание из красного кирпича, расположенное рядом с прудом. Из этого пруда я кружкой зачерпнул воды. Обрывки прошлогодних листьев плавали на мутной поверхности, пахло гнилью.
Я нанес капельку воды на стеклышко и положил его под микроскоп — и тут передо мной открылась вселенная. На моих глазах происходило столпотворение сотен микроорганизмов: малюсенькие одноклеточные шарообразные кристаллики дышали, переворачивались, перемещались с места на место. Их привело в движение тепло, исходившее от лампочки микроскопа. Я немного передвинул стеклышко, наблюдая за быстро движущимися микроорганизмами. Ага, вот то, что мне надо. Прямо передо мной была амеба — полупрозрачная тонюсенькая отливающая синевой щепочка. Ее можно было видеть и невооруженным глазом. Но микроскоп позволял заглянуть ей внутрь.
Где–то я слышал: именно амеба — самое первое из всех появившихся на Земле живых существ. Случайно миллионы хаотично вращающихся атомов дали начало жизни. И в этом их огромное отличие от простой материи. Будучи крошечным комочком тины, амеба выполняет те же основные функции, что и мое тело. Она дышит, переваривает пищу, выделяет экскременты, размножается. Она передвигается особым способом, раздувая передний выступ и перекатываясь совершенно легко и без усилий, будто капелька растекающегося по столу растительного масла. После часа–двух такой бурной деятельности маленький водяной шарик продвигается на сантиметр.
Кишащая движущимися существами капелька воды наглядно рассказала мне о жизни и смерти. В этой амебе я увидел отдельно взятый экземпляр, наполненный неугасимой жаждой жить и плодить себе подобных. Тогда во мне появилось жгучее, желание изучить живую клетку.
С тех пор прошли годы, а я по–прежнему работаю с клетками. Но теперь я врач и изучаю процессы взаимодействия клеток в человеческом организме.
Сейчас у меня уже своя лаборатория в лепрозории, pacположенном на болотистом берегу Миссисипи в г. Карвилле (штат Луизиана). Я, как и раньше, прихожу в лабораторию рано утром, пока еще тихо. Но сейчас не лето, а зима. Тишину нарушает лишь негромкое гудение флуоресцентной лампы под потолком.
Сегодня я пришел не для того, чтобы заниматься амебой. Я буду изучать находящуюся в зимней спячке летучую мышь–альбиноса, спящую в коробке у меня в холодильнике. Надеюсь, эта мышка поможет мне исследовать реакцию организма на внешние воздействия и инфекцию. Осторожно я беру мышку в руки, кладу на стол животом вверх и расправляю ей крылья. Она распласталась крестом. Мордочка летучей мыши очень напоминает человеческое лицо, только какое–то таинственное, загадочное. Такие же морщинистые лица можно увидеть у музейных экспонатов. Мне кажется: она вот–вот откроет глаза и завопит. Но она крепко спит.
Я осторожно помещаю крылышко мышки под микроскоп — и снова передо мной открывается вселенная. Я подглядываю в замочную скважину мира. Кожа под крылом этого животного–альбиноса настолько светлая, что прямо под ней просвечивают все клеточки. Вокруг них отчетливо видны пульсирующие сосудики, по которым течет кровь. Я фокусирую микроскоп прямо над голубоватым капилляром, внимательно вглядываюсь в него. По нему движутся четко различимые кровяные клетки, сталкиваясь и ударяясь друг о друга. Эти красные кровяные тельца присутствуют у нас в крови в огромном количестве. На вид это гладкие лоснящиеся дискообразные кружочки. Мне они почему–то напоминают пирожки с повидлом. Все эти десятки клеток одной формы и одного размера как будто отштампованы на станке–автомате и совершенно безликие.
Гораздо больший интерес представляют белые кровяные тельца. Это своего рода вооруженные силы организма, стоящие на страже его здоровья и, в случае необходимости, вступающие в битву с захватчиками. Они выглядят точно так же, как амеба: аморфные набухшие шарики, наполненные жидкостью, среди которой просвечивает темное ядро. Они странствуют по организму мышки: то вытягиваясь в длину и становясь похожими на длинный указательный палец, то горбясь и сутулясь, чтобы уместиться в ограниченном пространстве. Иногда они ползут, как гусеницы, по стенкам сосудов; порой свободно плывут по течению — дрейфуют вместе с потоком крови. Перед входом в узкие капиллярные сосудики наблюдается такая картина: белые тельца один за другим вытягиваются во всю длину и заплывают в сосуд, а красные в это время толпятся в тесноте позади них, дожидаясь своей очереди.
Когда наблюдаешь за белыми клетками, видишь, что они слишком вяло и бесцельно шатаются по своей территории. Думается, они не смогут отбить атаку неприятеля, если потребуется. Но так кажется только на первый взгляд — пока не начнется настоящая атака. Я взял стальную иголку и осторожно, стараясь не разбудить мышь, уколол ее в крылышко, проткнув тонкий капиллярный сосудик. Было такое впечатление, что прозвучал сигнал тревоги: мышечные клетки сократились вокруг поврежденной стенки капилляра, предотвращая потерю драгоценной крови, а свертывающие вещества остановили кровотечение на поверхности кожи. Они сделали это раньше, чем длинные клетки–мусорщики прибыли для расчистки завала, и раньше, чем фибробласты — клетки соединительной ткани — собрались на поврежденной поверхности. Но самые драматические изменения произошли с вялыми белыми тельцами. Казалось, будто они ощущают запах (мы до сих пор не знаем, как они «обнаруживают» опасность), — они резко прекратили свое бесцельное шатание именно в тот момент, когда было нужно. Как гончие псы при виде кролика, они устремились с разных сторон к месту атаки. Используя свои уникальные свойства принимать любую форму, эти клеточки проползали между сгрудившимися клетками стенок сосуда и быстро пробирались через ткани по самому кратчайшему маршруту. Сразу по прибытии они вступали в бой.
Леннарт Нильсон, шведский фотограф, известный своими уникальными снимками процессов, происходящих внутри человеческого организма, снял на видеопленку через электронный микроскоп атаку белых кровяных телец. В его фильме бесформенная белая клетка, похожая на наполненный водой воздушный шарик, переваливается навстречу россыпи ярко–зеленых шариков бактерий. Клетка–клякса натягивается на эти шарики, как одеяло,
