так целое состоянии. Им ведь неизвестно, что эти украшения стоят миллионы.
Мать рассмеялась в трубку и, наконец, отсоединилась. А мне сегодня предстояло провести встречу, заполучить серьги и со спокойной душой улететь обратно во Францию. А дальше уже продолжать поиски перстня Буше.
Глава 2
Софи.
Автобус вез нас по нужному адресу, а я смотрела в окно, погруженная в свои мысли. Бабушка сидела рядом, обмахивая себя пестрым веером с яркой каймой, и не переставала возмущаться.
— Может, ты сейчас позвонишь этому Алексу и сообщишь, что мы скоро будем.
— Мы же договорились, приедем и позвоню
— Ну, как знаешь…
Фыркнула она и достала из сумочки ярко-оранжевую помаду и зеркало и пыталась третьим слоем накрасить губы.
— И еще Софи, беседу буду вести я. Не встревай.
Я лишь кивнула и расправила скрученный в трубочку лист бумаги со всеми данными нашего информатора.
— А ты не могла одеться более элегантно? Мне не нравится твой стиль. Ты не выглядишь, как истинная леди. А должна… Мы тебя этому учили. И что ты так смотришь, Софи? В тебе же французские корни.
Я посмотрела на белый сарафан в цветочек и бежевые босоножки на небольшом каблучке и тяжело вдохнула.
— Бабуль, как по мне, я хорошо выгляжу.
— Глупости. Вот, я выгляжу хорошо.
Резюмировала она и более интенсивно стала размахивать веером, поднимая потоки воздуха. Автобус со скрипом притормозил на нужной остановке, и мы благополучно вылезли под палящее солнце. Напротив нас был один из фешенебельных и дорогих отелей нашего города, на первом этаже которого располагался ресторан. И если я правильно поняла, встреча с Алексом должна была пройти именно там.
— Звони ему.
Я достала телефон и набрала номер.
— Алло…
Послышался низкий голос с легким акцентом, и я не теряя времени представилась, выжидающе посмотрев на бабушку.
— Да, я вас уже жду. Столик возле окна.
Произнес быстро он и отключился.
— Ну, что?
— Уже ждет нас.
— Вот какой пунктуальный человек. Софи, нам нужно будет присмотреться, может он не женат.
Бабушка снова завела свою шарманку, которая стала звучать все чаще и чаще. Потом она может вспомнить мою работу переводчика французского языка в бюро переводов и в конце сообщить, как скучно я живу.
— Я так не думаю.
Отрезала я, заходя в ресторан, где нас учтиво встречал один из сотрудников. Бабушку это окрылило еще больше, а мне казалось она продемонстрирует свои культурные манеры прямо на пороге заведения. Пока нас провожали в зал, я не смогла не оценить богатую атмосферу заведения и сделала вывод. Максимум, что мы сможем себе позволить в этом месте, так это стакан воды.
Алекса я заметила сразу. Он единственный сидел возле окна, уткнувшись в телефон, пока не услышал шум, исходящий от нашего присутствия и медленно поднял глаза. Он с необъяснимым интересом рассматривал нашу парочку, пока мы подходили ближе к столику и в этом я его понимала. Чего только стоил один бабушкин наряд.
— Какой интересный молодой человек.
Прошептала бабушка и кинулась к нему, протягивая руку, окутанную бусами. Я немного замедлила ход, рассматривая нашего нового знакомого. Средний рост, широкие плечи, темно-русые волосы уложенные в стильной прическе и ярко-голубые глаза, которые уже пристально смотрели на мою персону, отчего я лишь немного замялась, а потом протянула руку для знакомства.
— Софи.
Сказала я и присела рядом с бабушкой, которая почему-то с сосредоточенным выражением лица листала меню. Мне еще не хватало для полного счастья, если она сейчас начнет заказывать. Я проследила, что мужчина снова рассматривает нас. В его взгляде было что-то странное, что-то, что я не могла уловить. Бабушка аккуратно захлопнула меню и отложила на край стола, а у меня отлегло от души. Атмосфера накалялась, а разговор так и не начинался. Алекс посмотрел на дорогой браслет фирменных часов и вопросительно поднял брови.
— Моя дочь с вами связывалась. По поводу моего отца Пьера Леруа.
Он кивнул, не перебивая бабушку.
— И если вы решили с нами встретиться, то это означает одно. Вы обладаете информацией. Я понимаю, как это выглядит, столько лет прошло, корни нашей семьи утеряны. Поймите, Алекс, я даже не знаю, может у отца была еще семья, может у меня есть братья или сестры. Я, как отломанный ломоть, всю жизнь одна. Мать ведь у меня была цирковой артисткой. Так она и оказалась во Франции, где встретила отца. Да, что я рассказываю. Вы и так уже все знаете.
Я лишь поудобней уселась, понимая, что монолог бабушки будет долгий и в час времени мы явно не уложимся.
— Но должна признаться, по рассказам моей матери Розы, любовь была сильная, страстная. Она думала это навсегда, но, увы. Отец выставил ее буквально через полгода. Только на прощание подарил ей серьги.
— Серьги?
Переспросил Алекс и поудобней уселся, подзывая официанта.
— Да. Она в них на фотографии с отцом. Прощальное фото. Эти серьги наша семейная реликвия. Это единственно, что осталось в память о моем отце. И они переходят из поколения в поколение и дарятся только на свадьбу. Я их подарила своей дочери, матери Софи, хотя брак был неудачным.
Бабушка достала платок и промокнула скупую слезу, а я лишь подвела глаза.
— Я и Софи говорю. Вот выйдешь замуж, также получишь серьги. А потом своим детям и так до бесконечности.
— Как интересно. Можно сказать «семейная ценность»…
Произнес Алекс и посмотрел на меня.
— Хотя знаете, были тяжелые времена в нашей семье. Я ведь балерина и всю жизнь протанцевала в балетном спектакле. Партия пятого лебедя.
Брови Алекса поползли вверх, видимо, про лебедя информацию он совсем не ожидал услышать. Благо, бабуля не показала, как крутилась на сцене. И это к его счастью.
— А потом наш спектакль сняли с репертуара, и даже в такой период, оставшись без работы, я не продала серьги. Хотя мы очень нуждались. Вот, что значит память.
— Я вас очень хорошо понимаю.
Единственно, что смог сказать он, оценивающе смотря на бабушкины бусы столетней давности.
— Поэтому Алекс, если у есть хоть малейшая информация. Я буду рада услышать и узнать. Если бы вы знали, как для меня это важно.
Прошептала бабуля и закрыла глаза, немного театрально всхлипнув.
Алекс.
Мой план летел коту под хвост, а вместе с ним и вечерний рейс на самолет. Я, скрепя зубами, слушал многострадальный рассказ о непростой судьбе и искал выход из ситуации. Признаться, что у Пьера Леруа больше не было родственников, я не мог. На этом бы этот балетный спектакль
