встает на мою позицию. Этот ублюдок огромен и занимает все окно, используя свою массу, чтобы прикрыть меня, пока я двигаюсь к отцу.
Как я и опасался, женщина на его руках мертва. Ее глаза открыты, гладкая кожа покрыта кровью, некогда белое платье теперь стало багрово-черным.
Я сдерживаюсь. Эмоции, рвущиеся наружу, застревают во мне, превращаясь в кислоту и яд. Мое горло сжимается, легкие сдавливаются.
— Сынок, — голос отца дрожит.
Хотя речь идет о человеке, который никогда не сомневается в своей нравственности, даже когда прикладывает ствол пистолета к чьей-то голове, никогда не отводит глаз, когда лезвие его ножа перерезает чье-то горло. Который будет стоять перед своими врагами с высоко поднятой головой и безрассудством в глазах, ломается — ломается, блядь, — перед своими людьми.
Мы так не поступаем.
Мы не проявляем слабость.
— Я убью их всех, — заявляю я. — Медленно. Болезненно. Если Валентайны хотят войны, они ее получат.
Глава 1
РЕН
Шесть месяцев спустя
— Еще раз, — приказывает Грифф, тяжело дыша, все еще желая драки, и наблюдая за мной со своего места в середине мата.
Мои ноздри раздуваются, кожа мокрая от пота и, возможно, немного крови. Ублюдок сделал дешевый выпад ранее, и с тех пор из носа течет непрерывный поток крови, который смешивается с моим потом, что делает его достаточно водянистым, чтобы капать с моего подбородка на синий материал под моими босыми ногами.
Я хрюкаю и бегом пересекаю мат, мои ноги уверенно несут меня. Когда приближаюсь, вместо того чтобы врезаться прямо в парня, как он того ожидает, резко отскакиваю в сторону, разворачиваюсь и обхватываю рукой его горло, толкая его тело вниз. Потом быстро отпускаю и приземляюсь на корточки чуть в стороне, когда Грифф громко падает на коврик. Его спина глухо ударяется, голова подпрыгивает, и на мгновение, всего лишь на долю секунды, я волнуюсь, что ударила слишком сильно.
Неожиданно из его груди вырывается грубый смех:
— Хорошо. Это было действительно хорошо.
— Мы закончили? — Я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоить хаотический стук своего сердца. Стираю кровь тыльной стороной ладони, без сомнения размазывая ее по щеке, но в этот момент мне все равно. Потому что мне нужно быть в другом месте, чтобы встретиться с людьми, которых я хочу увидеть.
— Да, Рен, мы закончили. — Грифф приподнимается на локтях, изогнув одну темную бровь, смотря в мою сторону. — Ты сегодня отвлекалась.
Мне нравится Грифф, я тренируюсь с ним уже пару лет. Он научил меня всему, что умею. И из-за этого парень знает меня достаточно хорошо и в состоянии понять, когда я не полностью поглощена тренировкой.
— Я занята, — огрызаюсь, хватая полотенце и проводя им по лбу, а затем по лицу, прежде чем поднимаю бутылку с водой и делаю пару больших глотков.
— Слишком занята для своей семьи?
Вот оно. Независимо от того, нравится ли мне Грифф, я знаю, что любая информация, которую тот получит от меня во время этих сеансов, в конце концов, попадет к моему отцу. Он стал посредником, своего рода посыльным.
Я закатываю глаза:
— Скорее, это они слишком заняты для меня.
— Твой отец попросил меня передать тебе просьбу, чтобы ты присутствовала на сегодняшнем ужине.
— Конечно, он это сделал. — Словно у этого человека есть доступ к моему дневнику — если бы он у меня был, конечно, — и намеренно вмешивается, когда думает, что я собираюсь пойти куда-нибудь и повеселиться. Не дай Бог мне делать что-то, что мне действительно нравится.
— Скажи ему «нет».
— Мы все знаем, что слово «нет» отсутствует в лексиконе, который понимает твой отец.
— Ну тогда дай ему заодно словарь, слово можно найти под буквой «Н».
Грифф усмехается:
— Я передам ему, но на твоем месте я бы выключил телефон, потому что к утру ты получишь тысячу голосовых сообщений.
Я киваю. Скорее всего, что-то типа: «Привет, Грифф, захвати аспирин от головной боли».
Он качает головой и поднимается с мата, а я толкаю дверь, ведущую обратно в раздевалку. Этим вечером в спортзале тихо, только несколько человек тренируются на снарядах в главном зале. Равномерный стук кроссовок по беговой дорожке смешивается с тяжелой басовой музыкой, которая раздается с треском из звуковой системы, видавшей лучшие времена.
Всякий раз, во время тренировки мы используем одну из задних комнат, частную зону, которая обычно предназначена для частных уроков, но Грифф сам владеет тренажерным залом и лично следит за моими тренировками. Это обучение, которое требует мой отец. Еще я прохожу обучение по обращению с оружием, с ножом и любыми другими средствами самообороны. Человек параноик, это очевидно.
Полагаю, что я должна благодарить его за легкость, с которой теперь могу защищать себя. В наше время и в моем возрасте быть женщиной, которая может постоять за себя, значит все. Я быстро принимаю душ, а затем переодеваюсь в платье, которое спрятала в сумке, и вытаскиваю косметику и расческу одновременно. Сомнительно краситься сразу после тренировки, но с тем маленьким количеством времени, что у меня есть, выбор небольшой.
Знаю, лучше не думать, что мой отец просто параноик. Ведь сама слышала ночные звонки и лично видела, как парни приходили и уходили в часы, не предназначенные для этого, когда нормальные люди видят сны. Не такие, как он — одетые в сшитые на заказ костюмы и итальянские лоферы, а большие парни в коже и рваных джинсах. Хотя не одежда отличала их от мужчин, с которыми обычно общался мой отец, а безжалостный блеск в глазах. Меня довольно сложно напугать, но эти ублюдки были ужасны.
А теперь скажите мне, это нормально, что человек, занимающий должность генерального директора компании с доходом в несколько миллионов долларов, имеет дело с парнями, которые носят оружие за поясом джинсов и прячут лезвия под штанинами?
Это не поведение человека, живущего в тщательно установленных границах.
Разговоры, которые я подслушала, на самом деле предполагают что-то гораздо более темное, более грязное — наркотики, оружие…
Я не сомневаюсь,
