мужчиной.
Но, увы, ничего такого не произошло. Он по-прежнему сидел на унитазе в ванной комнате, обнаруженной в смежном с его спальней помещении.
— Что за маразм… — всхлипнул Наруто, изучая инструкцию, нарисованную на упаковке прокладок. Он нашёл чистое бельё и старательно приклеил прокладку к узким трусикам.
— Ох, наверное, надо сначала вымыться… — тут ему пришло в голову, что у него ещё не было возможности посмотреть на себя в зеркало. — Стрёмно-то как, вдруг я страшненькая, — забеспокоился он о своём внешнем виде. — Тогда точно замуж никто не возьмёт… — тут же прикрыл ладонью рот от неожиданно сказанных слов и взвыл: — Обито, как же я ненавижу тебя! Тебя и твоё долбанное Цукиёми! Что за…
Он прекратил начавшуюся было истерику и закусил губу, задумавшись.
— Хотя, если подумать, всё получилось. Я только что видел маму, значит, и мои друзья, и все, кого я хотел спасти, живы. Пусть я стал женщиной, но это того стоило.
Наруто зажмурил глаза, разделся и шагнул в душевую кабину, решив сначала помыться, потом посмотреть на себя в зеркало, а уж после определяться, как жить таким или такой дальше. Ведь всегда можно носить хенге, становясь самим собой, правда?
После водных процедур, надев трусы, Наруто подошёл к зеркалу. Несколько раз протёр запотевшее стекло, рассматривая отражение в белой паровой дымке.
Представшая перед ним девушка была похожа на ту, которую он делал в своей «технике соблазнения», только золотистые волосы были короче, всего до плеч, и грудь третьего размера, а не пятого. А так всё осталось при нём: большие голубые глаза, аккуратный вздёрнутый носик, пухленькие губки, загорелая кожа, белые ровные зубки, показывающиеся в довольно милой улыбке, на щеках — ямочки и его полоски-усики.
Наруто сложил печати и, став собой-парнем, снова внимательно изучил отражение.
— Словно я сестра-близнец самого себя, — сделал он вывод по поводу своей девчачьей, постоянной теперь, внешности. — По крайней мере, я симпатичный, то есть симпатичная. Надо привыкать, что я теперь девчонка.
— Солнышко, ты идешь завтракать? — раздался откуда-то снизу голос Кушины.
Наруто вернулся в свою девчачью ипостась и, одевшись, осторожно вышел в коридор. Дом был большим и незнакомым. Его комната располагалась на втором этаже. Он спустился по лестнице и оказался в кухне-гостиной. Стол был накрыт на четверых. За столом уже сидел его отец, Минато Намикадзе, что-то обсуждающий с крупным седовласым и длинноволосым мужчиной в красном хаори, сидящим спиной к лестнице.
— Джирайя? Это ты, старый извращенец? — не веря своим глазам, спросил Наруто.
Мужчина обернулся и удивлённо посмотрел на Наруто. Это действительно был Джирайя, его сенсей, погибший от рук Пейна незадолго до нападения на Коноху. Белая шапка длинных волос, широкая бандана с иероглифом «масло», красные спускающиеся вниз от глаз по щекам стрелки.
— Хм. Минато, твоя дочь только что назвала меня извращенцем. Чем я заслужил такое обращение, милая леди?
Наруто чуть не сел назад себя от неожиданности и сказанных слов, тут же вспомнив про то, что он как бы она.
— Я… это… — под пристальными взглядами отца и Джирайи он стушевался.
— Если бы я не чувствовал чакру лиса в тебе, я бы подумал, что ты подмена. Кто ты и куда дела мою воспитанную дочь? — строго сказал Минато, буравя его синими глазами, отчего он ещё больше зарделся, чувствуя, что загораться начали даже уши, и выдавил из себя первое, что пришло в голову:
— У меня месячные… — тут покраснели и закашлялись уже оба мужчины.
— Отстаньте от девочки, — Кушина положила в их тарелки яичницу с беконом и налила сок.
После завтрака Джирайя и Минато ушли, а Кушина строго сказала Наруто:
— И всё же дочери Четвёртого Хокаге не пристало вести себя подобным образом. Это же надо, назвать его сенсея и Главного Советника извращенцем! — Кушина фыркнула. — Я, конечно, слышала, что по молодости он бывал застукан на горячих источниках, подглядывающим за девчонками, но после женитьбы на госпоже Цунаде он и думать забыл о подобных развлечениях.
— Прости, мама, я не подумал-а… — понурив голову, пробормотал он.
— Что с тобой, дочка? Ты такая рассеянная сегодня. Может, что-то случилось? — Кушина внимательно посмотрела в его глаза, и Наруто почувствовал, что снова краснеет.
— О… Думаю, ты влюбилась! — мать мягко улыбнулась и потрепала его всё еще влажные волосы. — Это же Учиха Саске, да? Это хорошо. Как же я за тебя рада, дочка!
— Что?! Нет, я… — Наруто вскочил и схватился за голову, пытаясь собрать свои мысли в кучу. Выдохнув, он посмотрел на мать и постарался мило, по-девчачьи улыбнуться.
— Мне надо со всем разобраться, мама, спасибо за завтрак, пойду на тренировку.
Он забежал в свою комнату и сделал хенге себя-парня, чтобы успокоиться.
— Для начала надо узнать всё о себе и о том, что стало с Конохой.
Глава 2. Что за хрень?
Наруто забрался на свой любимый столб, на который он не забирался с момента уничтожения Конохи Пейном. Сердце приятно защемило при взгляде на такую родную и знакомую с детства архитектуру деревни.
Он замер, собирая природную сенчакру, чтобы войти в режим Отшельника. Его радужка сменила цвет с голубого на желтый, зрачок горизонтально вытянулся и стал похож на жабий, а на верхних веках появились оранжевые тени.
— Техника жабьего Мудреца-отшельника завершена.
Прелесть этого состояния в том, что становишься невероятной силы сенсором, чувствуя все источники чакры в радиусе нескольких километров. Не просто чувствуя чакру, но и распознавая её носителя и даже его настроение. За несколько минут можно узнать обо всех, кто находится в данный момент в селении.
А Наруто решил узнать всё и сразу.
Пять минут в режиме Мудреца-отшельника. Шесть охваченных квадратных километров. Более тысячи шиноби Конохи. Несколько десятков друзей. Живых друзей. Сакура, Хината, Рок Ли, Неджи, Тентен, Шикамару, Чёджи, Шино, Ино, Киба, Сай, Ямато, Гай-сенсей, Какаши…
Вдруг совсем рядом с собой Наруто почувствовал Саске. Его лучший друг пребывал не в самом радужном настроении.
Наруто улыбнулся.
Саске… Такой родной и такой далёкий, сколько лет он гонялся за ним, чтобы в последней битве сразиться бок о бок, на несколько мгновений приобрести друга, чтобы снова его потерять… Хотелось просто обнять его, прижать к себе и не отпускать. Хотя это же Саске, вряд ли он позволит такое. Поэтому он не
