верещит звонок. А больше – ни шороха.
– Ле-на! – крикнул во весь голос Белов и пару раз от души приложился к двери кулаком.
Еще раз прислушался – нет, в квартире Елисеевых была абсолютная тишина.
Саша чертыхнулся про себя и, с досадой шлепнув напоследок ладонью по шершавой стене, подхватил свои вещички и рванул вниз, домой.
Он открыл дверь своим ключом, тихо, стараясь не шуметь, вошел в квартиру. В большой комнате работал телевизор – шли новости. Не разуваясь, Белов шагнул вперед и замер на пороге. Мама сидела в кресле спиной к двери и смотрела репортаж о выводе войск из Афгана. Саша разглядел её отражение в выпуклом экране телевизора – напряженное, тревожное лицо, нахмуренные брови и незнакомые скорбные морщинки у рта… Мама…
– Ма, что ж ты замок-то до сих пор не поменяла? – вполголоса спросил он. – Разве так можно, а?..
Мгновенно развернувшись, женщина радостно охнула и бросилась на шею к сыну.
– Саня! Санька, мой золотой! Санечка! Солнце мое!.. – приговаривала она, смеясь и плача, покрывая лицо сына бессчетными поцелуями, – Что ж ты не позвонил, Саня… Я же ничего не приготовила…
– Мам, мам, ну что ты… – растроганно и смущенно бормотал Саша. – Я же прямо с вокзала… грязный… Ма, ну дай хоть умыться-то! Мам…
Когда Белов вышел из ванной – посвежевший, с мокрыми волосами и голый по пояс, мать уже вовсю хлопотала на кухне.
– Мам, а Елисеевы здесь, не знаешь? Татьяна Николаевна замерла, закусив губу, и сделала вид, что за шумом воды не расслышала сына. Саша появился на кухне и повторил свой вопрос:
– Я говорю, Елисеевы-то где? А то я зашел – никто не открывает…
– Вот если б ты позвонил, я бы уже и пирожков разных напекла, и пельменей твоих любимых налепила… – Татьяна Николаевна, не поднимая головы, говорила о своем, снова оставив без ответа вопрос сына. – А сейчас будешь яичницу есть, как беспризорник какой-нибудь!
– Мам, да я в армии гвозди переваривал, а ты…
– Так то – в армии, горе мое, а здесь – дом! – она с улыбкой повернулась к Саше и невольно залюбовалась им.
Служба на границе не прошла бесследно – сын сильно изменился. Исчезла мальчишеская худоба и нескладность, плечи развернулись, руки налились мужской силой. И весь он был такой складный, здоровый, крепкий и упругий – ну прямо как молоденький гриб-боровичок!
– Господи, Саня, а это ещё что за новости? – мама коснулась наколки на левой стороне груди – эмблемы погранвойск. – Ну зачем, зачем это, а?!
– Ма-а-ам… – с укоризной протянул Саша. – Ты что? Это же память – два года как-никак!..
И в этот момент с улицы послышался до озноба знакомый голос Космоса, усиленный мегафоном:
– Пожалуйста, внимание!.. – он дурачился, подражая своеобразным интонациям диктора на вокзале или в аэропорту. – Военнослужащий Александр Белов, просьба спуститься вниз, вас ожидают! Повторяю…
– Вот черти! – засмеялся Саша. – И откуда только узнали?!..
Он рывком распахнул окно и, навалившись голым животом на теплый подоконник, высунулся наружу.
Под окном стоял старый, потрепанный коричневый «Линкольн» с нарисованными на бортах яркими языками пламени. На его широком капоте с мегафоном в руках приплясывал Космос. Рядом с ним, задрав головы вверх, стояли Пчела и Фил.
– А-а-а-а!!! – хором завопили все трое, увидев своего друга.
– Здорово, братья!!! – закричал Саша, широко раскинув руки в стороны, словно хотел обнять всех троих.
– Белый!!! Саня!!! Давай сюда!!! Дуй вниз, генерал!!! – неслось снизу.
– Ребята, да я с поезда только! – рассмеялся Саша.
– Не понял! – выкрикнул Пчела. – А привальная?! Ты что, оскорбить нас хочешь?.. Фил, скажи ему, – подтолкнул он соседа.
– Сань, какой поезд, ты че?! – махнул рукой Фил. – Мы ж тебя два года ждали!
– Спускайся скорей!
Улыбающийся Белов повернулся к матери.
– Мам, я пойду, ладно?
– Никуда не пойдешь! – нахмурилась она.
– Сейчас иду! – крикнул вниз Саша, пропустив мимо ушей слова матери. – Ловите меня!!!
– Сань, ну что это такое! Никуда твой Космос не денется! – Космоса она немного недолюбливала – этот шалопай вечно выдвигал какие-то дурацкие идеи, большинство из которых заканчивались разными неприятностями.
– Мам, мам, ну чего ты? Я ж соскучился!.. – Белов торопливо чмокнул мать в щеку и побежал одеваться.
– Пока не поешь – из дома не выйдешь! – решительно заявила вслед Татьяна Николаевна. – Голодным я тебя никуда не отпущу! – она подхватила с плиты сковородку и засеменила за сыном. – На-ка вот… Ну два кусочка хотя бы… Ну давай, котик…
Саше пришлось одновременно натягивать джинсы, глотать обжигающе-горячие куски яичницы и оправдываться перед мамой за свое скоропалительное бегство из дома.
– Мам, не сердись, ладно?.. Ты ведь в армии не служила… Ам…
Татьяна Николаевна улыбнулась:
– Да уж как-то не пришлось, это верно…
– Ну вот! Поэтому не совсем понимаешь, что такое мужское товарищество!.. Ам…
– Ой, ну конечно, куда уж мне!.. – с ехидцей согласилась мать, протягивая сыну очередной кусок.
– Ну все, мам, все, я побежал. Ты не волнуйся, хорошо?..
– Саня, помни – ты обещал!.. – строго напомнила она ему в спину.
– Ну что ты, мам! Так, пивка немножко – чисто символически!.. – ответил Саша уже с лестницы.
Быстрая дробь молодых ног по лестнице – и Татьяна Николаевна осталась одна, с полупустой сковородкой и вилкой в руках.
– Ох уж этот Космос… чтоб он пропал!.. – в сердцах пробормотала она и закрыла за сыном дверь.
II
Кубарем скатившись вниз, Саша выскочил на улицу и попал в руки своих до предела возбужденных друзей. Они навалились на Белова все разом, тискали и нещадно лупили его по спине и плечам.
– А заматерел-то как, заматерел-то!
– Разъел будку на казенной перловке!
– Сколько шпионов поймал, Белый?
– С возвращением, Санек!
Кое-как освободившись от дружеских объятий, слегка помятый, но радостный Белов воскликнул:
– Ну что, братья, – по пиву?!
– Какое пиво? – скривил губы Космос. – Сперва потрындим немного, а потом – по б…
Он вдруг осекся и опасливо покосился на Фила, выразительно разминавшего свой могучий, чем-то напоминающий медный пестик, средний палец. Пчела прыснул:
– Слышь, Сань, этот клоун, – он кивнул на Космоса, – предложил за каждый матюган – бобон по лобешнику. Так я уже все пальцы о его лоб расквасил, а Филу – ничего, нравится.
– Так куда мы потом, а, Космик? – ласково спросил Фил.
– Ну… по этим… как их… по
