легла на рукоять меча.
Тихо кругом. Никаких посторонних следов. Только за ними троими дорожка по нехоженому снегу тянется.
– Чего пугаешь?
– Дык я… это… видел…
– Нет там никого. Птица, наверное, вспорхнула. Тебе, дурню, мерещится.
– Дык я… чего? Царевич-батюшка… – Кузьма покосился на бабку. – Ведьма нас… того… на гибель… к Студенцу… Боязно…
Молодец усмехнулся, недобро прищурился:
– Это мы посмотрим. Заведет на погибель, мой меч – её голова с плеч. Земле русской от этого только польза!
Мешок снова мяукнул. Царевич припечатал по нему рукавицей и прикрикнул:
– Эй, коврига черствая, чего встала? Ты лыжами-то пошустрее ворочай… Плетёмся еле-еле. У меня ноги в валенках, и то закоченели уже!
– Иду, иду… Кота только лупить перестань, защитник земли русской, – обернулась Василиса. – Он-то тебе ничего худого не сделал.
– А ты не учи меня, – огрызнулся Прохор. – Сама – ведьма, и кот тебе под стать. Знаю я вас, погань лесную!
В просвет между кучевыми облаками выглянуло склоняющееся к закату солнце. Оно заискрило, засверкало лучами по пушистым шапкам на сосновом лапнике. В лесу сразу стало светлее.
В этот момент между деревьев показался просвет, и открылась большая поляна с заснеженным теремом. Снега было так много, что потемневших от времени брёвен сруба почти не было видно.
– Стоять! – скомандовал молодец.
Баба остановилась, щурясь на солнце. От нестерпимой белизны слезились глаза.
Царевич, приложив руку козырьком, разглядывал выросшее перед ними строение. Видимо, хозяева давно не показывались, так как никакого намека дороги к крыльцу не наблюдалось.
Кузьма, подъехав ближе, шепотом произнес:
– Тута… это… Замело…
– Сам вижу… – царский сын повернулся к пленнице: – Эй ты, шишка сморщенная… Говоришь, Дед Студенец в свой терем давно не захаживает?
– Утверждать не возьмусь. Он в гости не звал, да и я не хотела.
– Чего так? Вы же соседи.
– Да кто же его на Руси не боится? Заморозит, разбирать не будет, соседи али нет.
– Так почём знаешь, что терем пуст?
– Редко он тут бывает. В нашем лесу мало кто помнит, как он выглядит. Сама давно видела… И то совсем уж издали…
– Где же он живёт, если не в тереме своем?
– Кто же знает. Зима – его время. Ходит по земле, избы да овины выстуживает. На то и Студенец…
Прохор призадумался, промокнул рукавицей слезящиеся от белизны глаза и решительно произнёс:
– Нашим легче! Кузьма, давай-ка ты первый… – он обернулся к Василисе и добавил: – И ты лыжами шевели, пенёк замшелый! Если этот древний божок вас первыми заморозит, не жаль. А мне еще Русь спасать!
Терем Деда Студенца
Массивное, но невысокое крыльцо было занесено снегом по самые двери. На них висел огромный, проржавевший замок. Судя по всему, хозяин давным-давно не наведывался.
– Скажи, Яга. Волшебное Зеркало точно у него? – спросил добрый молодец.
С коня он не спешил слезать. Что ни говори, а слава у владельца терема была настолько дурная, что оказавшись перед входом в чужие хоромы, царский сын слегка оробел.
– Все в лесу про это Зеркало знают. Но сама не видела, – Василиса топталась на ступеньках, пытаясь вытряхнуть из валенка забившийся в него снег.
– Неужто не любопытно? – допытывался Прохор.
– Кабы не боялась Деда Студенца, давно бы в его терем наведалась, чтобы задать вопрос Волшебному Зеркалу.
Она взглянула высоко в небо с какой-то тоскливой, глубоко затаенной печалью.
– Да ну? – царевич удивленно приподнял бровь над здоровым глазом. – Да что тебя, кроме поганок, интересовать может? Молчишь… Вот что, Яга… кончай отплясывать… Снег отгребай!
– Чем?
– Да хоть лыжей. Широкая она у тебя! – ухмыльнулся царевич, сверкнув белозубой улыбкой.
– Лыжа – не лопата. Не сподручно, – буркнула баба.
– Слушай, мышь облезлая. По мне, так хоть ногами… – он обернулся к своему спутнику. – Эй, Кузьма… Поищи лопату. Не может быть, чтобы её не было.
Стремянной соскочил с лошади, и утопая по колено в сугробах, отправился в обход терема.
Ему повезло. Почти сразу же, за углом, он увидел воткнутую метлу. Мужичок радостно ухватился за черенок. На то, что все кругом занесено, а на слегка обожженных прутьях нет ни снежинки, он не обратил внимания. Его просто обнадёжило, что нашелся подходящий инструмент.
– Во! Я это… царевич-батюшка… Того! – завопил Кузьма радостно, показавшись из-за угла со своей добычей.
Он вернулся к крыльцу и бодро стал сметать с него снег.
– Ты главное, Яге не давай… Хорошо, что мы сожгли ту драчливую дрянь… Я про Метлу бабкину. Вдруг эта ведьма на любой палке летать может? – буркнул царевич.
Он скатал очередной снежок и приложил его к своему синяку.
Василиса, приглядевшись к стремянному, с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. Она узнала бы этот черенок, и эту пеньковую нить, которой перемотаны были березовые веточки, из тысячи других.
Метла, заметив её взгляд, чуть шевельнула прутиками.
Баба едва-едва отрицательно качнула головой. Она отлично знала характер своей волшебной подруги, которая в любой момент могла ринуться в бой. В этих сугробах у царевича и его слуги не было ни единого шанса выстоять против неё. Прохор в избушке одолел лишь потому, что размахивал горящим поленом. Метла, как никак, была из сухого дерева, потому и загнали её в чулан.
Василисе пришлось отвернуться, так как улыбка и блеск в глазах выдавали её радость. Что ни говори, а когда долго живёшь в лесу, и твои единственные близкие друзья – бессловесный предмет с характером и говорящий кот, принимаешь их, как родных. Василисе было до слез жаль избушку, но одна мысль, что верная подруга сгорела, повергла её в мрачную печаль. Больно на душе было всю дорогу до терема.
Теперь, когда Метла оказалась рядом, у бабы и настроение улучшилось.
– Прохор Васильевич, а тебе зачем Волшебное Зеркало? – спросила Василиса, скидывая ногами снег с крыльца.
Царевич подкрутил пшеничный ус, подбоченился и сказал:
– Хочу узнать, как стать главным героем на Руси. Чтобы вас, погань нечистую, истребить.
– Кого это – нас? – спросила его баба.
– Тебя… Кощея Бессмертного … Змея Горыныча…
От неожиданности Василиса остановилась.
– Опоздал ты, царский сын, с подвигами. Змея Горыныча лет сорок назад извёл Иван-богатырь. О Кощее Бессмертном уже тридцать восемь лет в наших краях никто и слыхом не слыхал, – она снова улыбнулась своей невесёлой, горькой улыбкой. – Не с кем тебе, добру молодцу, сразиться. Вот и воюешь с бабой, вроде меня, да с котом.
Царевич, который к тому времени уже совсем продрог, поёжился и спросил неприязненно:
– А ты никак врагов земли русской покрываешь? Откуда такая точность? С чего взяла, что нет
