хихикнула. — А то я бы не против. Такой самец.
— Снимать-то снимает и платит щедро. Да только в аэропорту ещё ни разу не объявлялся.
Здесь оборотницы дошли до предыдущего ряда. Маша увидела, как стюардессы что-то прыскали на лица спящих: «И ты забудешь» — приговаривали они.
Девушка затаила дыхание, когда жидкость из аэрозоля покрыла лицо и вползла в нос. Стало щекотно невмоготу. Стюардессы прекратили обсуждать Алекса и перешли к какому-то Стальному, прошли дальше, когда девушка не выдержала и чихнула.
— Я тебе говорила, что кто-то не спит, — проговорила одна и пошла по рядам в обратную сторону.
— Ну и ладно, оставь. Как теперь найдёшь? — окликнула её другая. — Скажем на пропускном. Они там проверят всех. Даже если и не найдут, всё равно никто одному не поверит. Решат, что привирает.
— А зачем им стирают память? И смысл? Они же всё равно сюда прут, как будто здесь драконью чешую даром дают.
— Ты представь, что будет, когда помнить будут. Они переселяться сюда. Человечки… — выдохнула вторая.
Наконец всё стихло. Маша приоткрыла сначала один глаз, потом другой. Подружки спали. Стюардесс нигде не было видно.
Девушка сквозь полуприкрытые веки смотрела в голубую даль, расстилающуюся за окном иллюминатора.
«Машенька, мы скоро встретимся» — слова прозвучали так явственно, что она вздрогнула, скосила глаза.
«Показалось» — подумалось ей, но тут же тот же голос ответил:
«Не показалось…»
«Тьфу ты, забыть надо. А то так и с ума можно сойти». Легко сказать «забыть», когда сердце до сих пор то подпрыгивало, то замирало от воспоминаний. А во чреве инородный огонь ласкал и пробуждал новое, неведомое ранее томление. И вдруг захотелось попробовать, какого вкуса его губы, вобрать с себя аромат его тела.
Полёт подходил к концу. То тут, то там было слышно ворчанье, потягивание, зевание.
По проходу пошла стюардесса, одна из тех, что делали опыление. Они предлагали воду.
— Машка, — ткнула в бок Роза. — Просыпайся.
Маша деланно зевнула, потянулась. Посмотрела на поданную воду. Похлопала глазами.
— Это что? — как можно более сонно проговорила она.
— Вода. Будешь? Тогда я выпью, у меня просто сушняк во рту, — проговорила Роза и выпила Машину порцию.
— Как после Эда, — неожиданно для себя спросила Маша. Ей хотелось проверить, а правда ли девушки всё забыли.
— Почему Эда? Ну, гульнули маленько. Меня мой рыжий встречать будет.
— Соня, а Соня, а ты и Макс?
— Макс? Красивый самец, ничего не скажешь. Щедрый, — спокойно констатировала Соня. — Про оборотней сказки ходят, а на самом деле те же яйца, только в профиль, — и девчонки зашлись в смехе.
2. Куда пропала Маша?
Подружки обнялись, поцеловались на прощание и разбежались. Роза повисла на своём рыжем Кеше. Соня, заглянув в телефон, ахнула, увидев ту сумму, которая ей была переведена Максом. Она подхватила чемодан и побежала к стоянке такси. Шиковать так шиковать.
Маша же побрела в сторону выхода в Западный терминал. Там её должен был ожидать таинственный жених. Она уже решила для себя, что попробует его уговорить задержаться на несколько денёчков. Очень ей хотелось навестить разделённых малышей и быть уверенной, что с ними всё хорошо. Да и с родителями тоже надо попрощаться. Она уже простила их.
Шаркая ногами по плитке, она рассуждала, почему браслет Алекса не дал ей уснуть. Знал об этом парень или не знал? Если знал, значит, не хотел, чтобы она его забыла? Как он сказал? Браслет снимет сам? Значит, найдёт её? Девушка улыбнулась своим мыслям. Где-то внутри полыхнул огонь, он пробежался по венам и отсалютировал внизу живота.
— Быстрее, опаздываем. Нам вылет дали десять минут назад.
Девушка не видела, как на неё неслась компания чужестранцев: смуглые до черноты лица и белые, как снега горных вершин, одежды. На ногах сандалии. Впереди, как диссонанс, бежал молодой мужчина в цивильном костюме. Он то и дело стирал со лба пот галстуком. Пиджак болтался на руке, рубашка наполовину вылезла из брюк. Он подгонял компанию, которая катила инвалидное кресло.
— Осторожно, не уроните бабушку, — раздалось почти над ухом девушки. Она почувствовала, как что-то металлическое врезалось ей в бедро, иглой прострелило ногу. Перед глазами поплыли мурашки, воздуха стало мало, тело теряло упругость…
Маша не поняла, как оказалась на коленях у бабушки. Старушка заключила её в стальные объятия, что заставило усомниться не только в возрасте, но и в половой принадлежности. Девушка собралась было вскрикнуть, но в этот момент кресло в окружении всё той же толпы буквально влетело в туалет для инвалидов.
Бабушкой оказался невысокий жилистый мужичок. Он лихо поменялся с девушкой местами. Вернее, уступил ей кресло, а сам навис над ней, отдавая приказания другим.
— Быстрее, быстрее же. Взлёт через десять минут, а нам ещё проходить погранцов, — нервничал тот, что в костюме.
— Не суетись! — рявкнула бабушка низким голосом. — Вы чего копаетесь? Грим на лицо, старьте руки, где парик? Парик где? Аэрозоль в глаза. Сначала аэрозоль, потом грим, — отдавал он приказы. — Сидеть, — это адресовалось уже Маше.
Мелкие капли буквально ослепили своей атакой, из глаз покатились слёзы. За щёку затолкали какой-то бочонок, и рот тут же наполнился слюной. Неприятная субстанция покрыла лицо. Руки намазали кремом, и они тут же стали темнеть, кожа морщилась, повсюду появлялись ромашки старости.
Девушку так плотно обмотали сари, что становилось сложно дышать. Она приоткрыла рот и тут же почувствовала неприятную сырость, растекавшуюся по подбородку и скатывавшуюся по шее.
На голову надели все то же сари, потому что парик куда-то запропастился.
«Алекс, гад! Значит, так ты снимешь с меня браслет. Ну что же. Ты ещё плохо меня знаешь!» — всё клокотало внутри девушки от гнева. И слабые возражения чего-то чуждого: «Маша, зачем Алексу такие сложности? Он мог тебя просто не отпустить…» — тут же откидывались за ненадобностью. Но, как бы то ни было, именно эти одинокие мысли давали хрупкую надежду, что через браслет Алекс узнает, что она попала в беду, и спасёт её.
— Привет, Раджив,
