озвучил китайцам, сколько денег они уже заработали, и сколько получат по окончанию сезонной работы, то только конченный пессимист, глядя на их лица и не характерно круглые глаза, смог бы сказать, что мой китайский не идеален. Все всё влёт поняли и прониклись гладкостью и совершенством моего слога. Достаточно было показать мешки с деньгами, которые отнесли в кассу и начали выдавать прежде, чем я успел озвучить финальный тезис о международной дружбе и светлом будущем.
Как мне сказали, такое жалование у них положено офицерам. Пусть не самым великим, в переводе на наши звания, что-то вроде штабс — капитана, но солдаты получали в разы меньше. И в очень ощутимые разы. Так что первая же выдача зарплаты (военнопленным!), что в Попигае, что в Томторе произвела эффект разорвавшейся бомбы! Китайцы, получившие живые деньги, ходили как именинники, словно каждого из них только что произвели в офицеры. И все вдруг стали очень важные и многозначительные.
Их важность, по меркам Китая, вполне оправдана. Живут они не хуже, чем офицеры: — по шестеро во вполне приличной комнате, а душ и тёплый туалет есть на каждые две такие комнаты. Плюсом идут три комплекта одежды и две пары обуви. Им даже полотенца и постельное бельё раз в неделю сменные выдают. Откуда такое барство, да на вечной мерзлоте? Тут всё очень просто. Под жильё выделены обычные быстровозводимые общаги для военных строителей, а тепло и горячая вода поступают от дизельных генераторов, работающих на нужды производства. Тех же стержневых и шаровых мельниц, первоначально обогащающих сырьё.
Японцы, вместо денег, получили выписки из Имперского банка и тоже два мешка. В них были письма от родных. Жёны и родители им наверняка напишут, что теперь их семьи живут на получаемую ими зарплату, которая приходит на лицевые счета Имперского банка Японии по первым числам каждого месяца.
А ещё со мной тогда прилетели два японца из Маленького Токио. Так стали называть теперь посёлок, в котором у меня живут мастера и работники с подаренного князем Белозёрским японского радиозавода. Пришлось ввести такое название, когда несколько раз подряд произошла путаница с адресами.
Прилетевшие со мной японцы были братьями — близнецами. Обоим уже лет под тридцать пять, а то и под сорок. Дотошно уточнять я не стал, так как уже примерно научился определять возраст этой нации. Дело было в другом. Они оба — заядлые рыболовы. Причём, рыбачили они с самого детства в горных реках. И вот с этой парочкой смурных работников я как-то раз разговорился, желая отточить свой японский на интересной для меня теме — рыбалке. Оказалось, их вовсе не ностальгия мучает, а простое желание порыбачить так, как они привыкли и умеют. Наши реки, с их спокойным равнинным течением, японцам казались мёртвыми.
Да не вопрос! Желаете рыбалку, полетели — такую покажу, что вся Япония помрёт от зависти!
А заодно японцы, которых я на Попигай и Томтор привёз в качестве работников, пусть с этими рыбаками — любителями пообщаются. Те им всю правду и про радиозавод расскажут, и легенду про Аю, которая уже стала эпическим произведением, и про мастера Касимо, получающего столько денег, что он один может весь их посёлок прокормить.
Короче, так или иначе, но в кадровую политику двух месторождений я творчески неплохо вложился. Труд иноземцев стимулировал, как мог, и это дало результат!
Пашут, как проклятые! Подгонять никого не приходится. Первые десятки тонн сырья уже в конце весны были вывезены в Электросталь для отработки правильной технологии обогащения, а там и первые опломбированные мешки с попигайскими алмазами следом полетели, да ещё так много…
** *
— Что у тебя в Японии происходит? — как-то в тихий весенний вечер спросила у меня Дарья.
Угу. Такой же тихий, как тихая Варфоломеевская ночь.
— У меня? — тут же включил я «режим дурака», вовсе не потому, что вопрос сложный, просто тон, каким он был задан, ничего хорошего мне не предвещал, — Ты по японским вопросам лучше к Аю обращайся. Она у нас целая японская Императрица, если что.
— И на Сахалине она управляет?
— А что Сахалин? Нормально там всё, — демонстративно почесал я затылок.
— И то, что в выходной оттуда мужики сотнями едут в Вакканай, ты тоже не знаешь? Даже пароход под это дело нанимают в той же Японии.
— Что они там забыли?
— Японками интересуются. Какими на месте, а некоторых и с собой увозят.
— Хорошо же. В Японии мужчин не хватает. На Сахалине женщин. Не вижу повода для тревоги. Обычный естественный процесс, — философски заметил я, безразлично глядя в окно.
— А на Кунашире? — репьём пристала ко мне жена.
— Господи, а там-то что не так?
— Там женские общежития строят. На пятьсот японок. Это ещё что за бордель? Причём, теперь уже точно на твоей территории.
— Ух ты! Какие молодцы! Нашли таки свободные руки, — старательно изобразил я радость, но видимо перестарался и супругу обмануть не смог.
— И не только руки, ещё и ноги, вместе со всем остальным, — ехидно заметила она.
— У-у, с этим вопросом тебе точно к Аю. Это её идея и её епархия, — в очередной раз попытался я отвертеться от обсуждения двусмысленной темы.
На самом деле всего лишь сделал вид, но получилось, как надо.
— И что она мне скажет? — подозрительно ласково поинтересовалась Дарья.
— Ой, много всего. Я даже половины запомнить не смог, — изобразил я сожаление, старательно затягивая паузу и давая жене поглубже угодить в расставленную для неё ловушку.
— А ты постарайся. Напряги память, — почти пропела Дашка, присаживаясь ко мне поближе.
— Угу. Значит так… Щитовник Буша. Отличное глистогонное и что-то там ещё. Чистоуст японский — кровоостанавливающее и антитоксическое средство. Триостренник морской — желчегонное и противосклеротическое действие, — начал я перечислять, раскачиваясь на стуле и закрыв глаза.
Ещё и пальцы загибал для вящей убедительности.
— Стоп. Ты про что?
— Про растения конечно! — возмутился я оттого, что меня прервали самым беспардонным образом, — И я только начал. Там ещё полтора десятка других высадят.
— При чём тут растения?
— Очень даже причём. Я на Кунашире под них больше четырёхсот гектаров земли выделил. Представляешь, какой величины огород получился? Да для него пятисот человек никак не хватит, разве только на первый год. Аю говорит, что мы скоро половину России лекарствами сможем снабжать. Причём, сделанными на натуральной основе. Больно уж климат и земля под такое разведение на Курилах хорошо подходят, — изобразил я самое простецкое выражение лица и бросился к телефону, услышав спасительный звонок.
Нет, так-то я живу с жёнами мирно и
