Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
где она шлялась до самой ночи.
Смешно, но участившиеся в последнее время одинаковые — как под копирку — сценарии вовсе не означали приближение развода. Кира знала точно: мужа в их отношениях все устраивает, а эти мытарящие душу разговоры, взгляды, усмешки — лишь отработанные годами реакции, которые, по мнению Гречина, приучают ее к узде. Такой легкий — даже легонький — домашний абьюз, чтобы жена всегда помнила, кто в доме отвечает за микроклимат. Ну, то есть всегда чувствовала себя виноватой.
Она и чувствовала. Не в том роде, который устроил бы Игоря, но чувствовала. Не только вину, но и в определенной мере стыд.
Логика их с Игорем отношений с первого дня знакомства строилась от «это невозможно» через «а почему нет» до «именно так и надо». Жаль, в то время она слыхом не слыхивала про шесть ступеней окна Овертона, а то сразу бы доперла, что по наивности стала жертвой мастерских манипуляций. Однако, даже догадавшись, ничего менять не стала — именно тут всегда включался какой-то странный стыд. И на людях подыгрывала мужу, делая это столь достоверно, что Гречин был убежден: выбранный им стиль управления женой действительно дает результаты. Да и родители, кажется, верили: у девочки все хорошо.
Все, кроме Кириной бабушки. Вот кто не дал себя обмануть ни на минуту. Гордея Яковлевна внучкиного мужа не приняла, при встречах демонстративно делала кислую мину и не упускала случая сказать Кире, что у них с Гречиным априори разные заводские настройки, посему лучший вариант развития их брака — как можно скорее развестись, пусть даже без аннексий и контрибуций. В качестве последних подразумевались шикарная квартира в престижном районе Москвы и домик в Болгарии.
Как бы там ни было, ожидаемый перевод в Следственный комитет Петербурга Кира восприняла как возможность одним махом разрубить узел накопившихся проблем, в глубине души надеясь, что Игорь с нею не поедет. Или, по крайней мере, не сразу, чтобы дать ей время подготовиться.
Так и вышло. Он попробовал бунтовать, но скорее по привычке. Ясно же, что в случае с его женой перевод на новое место службы никто не обсуждает. Фыркал и злился неделю, а потом вдруг заявил, что еще подумает, надо ли ему вообще переезжать.
Кира перевела дыхание и ответила, что надеется на его благоразумие и будет ждать. Хорошо, что стояла она к мужу спиной, иначе он заметил бы облегчение на ее лице.
Но Игорь ничего не увидел и не почувствовал.
Бросил салфетку и вышел, хлопнув дверью. Громко, чтобы исключить недопонимание.
Андрей уже закрыл глаза, чтобы подремать последние десять минут, как вдруг водитель резко затормозил. Борисоглебский сунулся носом в спинку переднего сиденья, крякнул от боли, но возмутиться не успел. Сашка красочно выругался и, высунув голову в открытое окно, с чувством заорал:
— Куда тебя несет, побрякушка старая! Совсем ослепла тут дорогу переходить?
Старушка остановилась и выставила в сторону орущего ухо. Взбеленившись еще больше, Сашка открыл рот, чтобы разразиться потоком новых ругательств, но тут с тротуара к нарушительнице кинулась какая-то женщина и, схватив худенькую бабульку чуть ли не в охапку, потащила в безопасное место. Андрей перевел дух и вдруг с удивлением узнал в спасительнице Киру, свою случайную любовницу.
Она, точно. Замерев, он смотрел, как, успокаивая старушку, Кира поправила на бабулькиной голове лиловый берет и кивнула с улыбкой в ответ на ее слова. Машинально он приспустил стекло, хотя окликать ее вовсе не собирался, но тут Сашка рванул вперед, ловко, но несколько нервно перестроился в левый ряд, и Кира исчезла из поля зрения.
Андрей откинулся назад, ощутив что-то вроде сожаления. Итак, она в Питере. Это довольно неожиданно. Интересно, какими путями?
Он взглянул на часы и понял, что думать об этом некогда. На месте он окажется уже не через десять, а через четыре минуты, так что правильнее будет собраться с мыслями и выкинуть из головы всякие глупости.
Но как только он об этом подумал, эти самые глупости встали у него перед глазами во всей красе.
Причем в первую очередь он увидел не лицо, а совсем другие части тела и именно в том виде, в каком они предстали перед ним в номере отеля. Грудь, живот, спина, ноги. Разумеется, обнаженные.
Этого только не хватало!
Борисоглебский выругался на Сашкин манер — цветисто и с чувством, — поправил галстук, достал из папки — непонятно зачем — текст выступления на завтрашнем совещании у министра иностранных дел и, хмурясь, уставился в него, не понимая ни слова.
Черт! Не вовремя эта Кира появилась! Сосредоточиться на делах теперь не удастся.
А с другой стороны, что, собственно, произошло? Подумаешь, увидел знакомую. Чего это он разволновался? Даже возбудился! Прям как мальчик в пубертатном периоде! Неужели все еще под впечатлением от проведенной с ней ночи? Единственной, между прочим!
Бред!
Чтобы вернуться в прежнее рабочее состояние, Андрей сделал несколько дыхательных упражнений, которые всегда помогали успокоиться. Диафрагмальное дыхание действовало лучше всех и обычно срабатывало сразу. На всякий случай он попробовал еще технику 4–7–8 и наконец почувствовал, что «незапланированная» Кира выскочила из головы.
Туда ей и дорога!
Совещание в Следственном комитете Петербурга ожидаемо оказалось скучным, и Борисоглебский стал думать о других делах, пытаясь сохранять сосредоточенный и внимательный вид. Впрочем, фиксировать ключевые позиции не забывал. Теперь он будет курировать северо-западное направление, а значит, в Питере появляться часто. Надо понять расклад, выстроить правильные траектории и не менее правильные связи. Без этого никак.
За трибуну пригласили очередного докладчика — фамилию он прослушал, — и Андрей поднял голову, когда тот заговорил. Вернее, та, потому что докладчиком оказалась эта самая Кира.
Теперь на ней была форма и майорские погоны. Андрей чуть не присвистнул от удивления. Дурацкая привычка с детства.
Так она в Следственном комитете работает? Хорошенькие дела!
Кашлянув, он выпрямился в кресле и вытянул шею. Кира докладывала о результатах того самого дела, к которому некое отношение имел и он сам. Выходит, они сотрудничали, не встретившись при этом ни разу.
Вот так сюрприз!
Борисоглебский нагнулся к соседу:
— Прослушал фамилию докладчика.
— Смородина.
— А она кто?
— Начальник отдела.
— Спасибо. Извините.
Итак, Кира — это не простая Кира, а… Кира сложная и потому еще более загадочная.
Странно, что там, в самолете, ему даже в голову не пришел такой вариант. Наверное, потому, что в ее красоте не было решительно ничего полицейского. Женщины, работающие в органах, все такие жесткие, такие суровые, такие закрытые. А эта, казалось, совершенно из другой
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54