чтобы не слышать стонов, влажных поцелуев, шлепков друг об друга разгорячённых тел…
Эти звуки настойчиво впиваются в меня острыми когтями, как голодные коршуны, поднимая волну тошноты и омерзения.
Вспоминаю, каким возбуждённым Дан ушёл на работу. Похоже, терпеть до вечера он не стал…
Боже… Этого не может быть.
Мучительная дурнота не позволяет мне вздохнуть, грудь как будто стягивает стальным обручем.
Хватаюсь за живот, внизу начинает невыносимо тянуть. От боли я сгибаюсь пополам и сползаю с лавочки, судорожно ловя воздух онемевшими губами.
Звуки отдаляются, кажется, телефон выпадает на асфальт из моих ослабевших рук.
– Девушка, девушка, вам плохо? – подхватывает меня какой-то парень и снова усаживает на лавочку. – Сюда, садитесь.
– Скорую! Нужно вызвать скорую! – суетится рядом какая-то старушка.
– Вот, попейте воды, – подставляет мне бутылочку к губам, помогает сделать несколько глотков. – Что с вами? – заглядывает в глаза.
А я не могу ответить, я вообще не понимаю, как мир вращается дальше, когда внутри меня происходит такой апокалипсис.
– Скорую долго ждать. Я вас сейчас сам отвезу. Потерпите, – решительно заявляет незнакомец.
Он подхватывает меня на руки, несёт к машине. Укладывает на заднее сиденье, подложив под голову мою сумку.
Машина трогается, но меня мутит всё сильнее, голова взрывается болью, но это мелочи. Я обнимаю живот. Только бы с малышкой всё было в порядке… Только бы не… додумать мысль не получается, боль внизу живота резко усиливается, в виски невыносимо стучит… уплываю куда-то… накрывает липкая темнота…
Глава 2.
В себя я прихожу от резкого запаха. Он такой противный, что приходится невольно распахнуть глаза. Надо мной стоит серьёзный седовласый мужчина.
– Дамочка, видите меня, слышите? – долетают до меня его вопросы.
– Д-да, да-а, – отвечаю заторможенно, пытаясь понять, что происходит. – Где я? – потираю ноющие виски.
– В больнице. Вам стало плохо на улице.
– Да, – смутно вспоминаю я.
Хватаюсь за живот, спазмы прошли, но мне всё равно очень страшно.
– Что с моим ребёнком? – спрашиваю дрожащим голосом.
– Всё хорошо, успокойтесь, – медсестра укладывает меня за плечо назад на кушетку.
– Точно? – тревога бьётся внутри чёрной птицей.
– Мы сделаем сейчас вам УЗИ, и оставим под наблюдением. Всё будет хорошо, вам нужно успокоиться, – убеждает меня доктор.
– Хорошо, – нервно повторяю за ним. – Хорошо. Мне нужно позвонить мужу.
– Как только вас переведут в палату, вам вернут ваши вещи, тогда и позвоните.
На УЗИ врачи долго что-то обсуждают непонятными для меня терминами. Я улавливаю только общий смысл: что-то не в порядке. От этого тревожная птица под рёбрами бьётся всё сильнее, закрывая для меня небо чёрными крыльями.
– Что с моим ребёнком? – спрашиваю опять.
От одной мысли, что с малышкой может случиться несчастье, душная паника подкатывает к горлу, перекрывая дыхание.
– Мамочка, успокойтесь, всё хорошо, – снова заводит свою пластинку врач, приторно улыбаясь.
Мне кажется, он врёт, а ещё меня до стылого чувства в груди пугает то, что я не чувствую малышку внутри. Ни движения, ни толчков. Мысленно уговариваю доченьку подать мне знак, прислушиваюсь к ощущениям, но в ответ – ничего, и от этого немой ужас сковывает каждую клеточку тела.
Вспоминаю причину, по которой оказалась здесь. Звонок и видео…
Не могу поверить. Мой Дан ведь не предатель, он не способен на такое.
Да и не до ревности мне сейчас. Главное, чтобы с малышкой всё было хорошо, а остальное… Переживу.
– Скажите, что с ребёночком? – снова подаю жалобный голос.
– Есть гипертонус, а ещё у вас маловодие, это не слишком хорошо для питания ребёнка, но ничего критичного, не переживайте, – успокаивает меня врач.
– Почему я перестала чувствовать, как она толкается? – всхлипываю от переживаний.
– А это потому что вы нервничаете, – с укором смотрит на меня доктор. – Вы напряжены, и ребёнку это всё передаётся. Успокоитесь, расслабитесь, уйдёт гипертонус, и всё наладится.
Киваю, но легче не становится. Мне кажется, врачи что-то недоговаривают, и от этого паника только усиливается.
Мне срочно нужен рядом муж. Ему они точно скажут правду, а я по его глазам пойму, врёт он мне или нет.
И тут же укол в сердце ржавой иглой: что ты там поймёшь, Юля, если измену не заметила?
Господи, он ведь не мог… Это какая-то ошибка…
А если нет?
Сомнения впиваются в душу острыми зубами, но я упорно гоню их.
Только бы с малышкой всё было хорошо, а про остальное я потом подумаю.
– Мы сейчас поставим вам укол и капельницу, – сообщает медсестра. – Не переживайте, всё будет хорошо.
– Дайте мне телефон, – смотрю на них затравленным зверем.
Не знаю почему, но я боюсь этих врачей. Какие-то они… Не знаю… Не могу объяснить, но от этой неискренней улыбки врача и медсестры мне жутко. Почему они мне ничего не говорят?
Медсестра катит капельницу.
– Что это?
– Ничего страшного, витаминки, глюкоза, успокоительное. Вам поспать нужно.
– Дайте мне мужу позвонить, пожалуйста, – произношу, с трудом подавляя душную истерику.
– Господи, ну и зачем он вам здесь? – закатывает глаза доктор. – Чтобы ахал рядом? Вот уж женщины, привыкли, чтобы мужики носились с вами как с хрустальными, – с раздражением выговаривает доктор. – Ладно уж, Верунчик, принеси ей телефон, – снисходительно разрешает.
Хочется огрызнуться на этого неприятного мужика в белом халате, но сил нет. Медсестра уходит куда-то, через минут десять возвращается. Я уже чувствую, как слипаются глаза. Но я должна позвонить Данилу, так мне будет спокойнее.
Нетвёрдой рукой достаю телефон, набираю номер мужа.
Гудки-гудки-гудки. Не берёт. Мне хочется заорать от отчаяния. Где же ты, когда мне так нужен?
– Даня, возьми трубку, пожалуйста, – обречённо шепчу я.
Гудки-гудки-гудки… А потом механический голос сообщает, что абонент уже не в зоне действия сети.
Понимаю, что в этот критический момент я остаюсь совершенно одна. И почему-то от этого факта мне даже больнее, чем от осознания, что муж мог мне изменить.
Сворачиваюсь калачиком, беспомощно смотрю на медленно вздрагивающие капельки лекарства в капельнице.
Обнимаю свою самую дорогую и любимую малышку. Вспоминаю все известные молитвы, прося высшие силы об одном, чтобы крошка моя была в порядке.
Слабость накатывает на меня, постепенно засыпаю…
***
Когда просыпаюсь, мне опять требуется время, чтобы понять, где
