шкаф, а у дальней стены располагалась дверь наружу. Через пару окон я мог различить лишь пробивающийся в комнату свет.
Меня спасли… курги?
Это было подозрительно. Если они и спасают кого-то, то ради каких-то своих подлых целей. Только в первый раз я вижу, чтобы они делали это будучи голыми. Ещё более странно, что я не слышу по этому поводу никаких комментариев.
Тень, ты здесь?
Ответом было молчание.
Когда я повернул голову обратно, то буквально лицом к лицо столкнулся с курги, которая смотрела мне прямо в глаза.
Я замер.
Мы вглядывались в друг друга несколько долгих мгновений, прежде чем она на знакомом мне искажённом языке произнесла.
— Ты очнулся, человеческое существо, — в её голосе сквозило омерзение и презрение.
Я подавил своё желание выдавить её большие глаза. Не уверен, что вообще смогу это сделать, если честно.
— Где я? — мой сиплый голос мало походил на тот, что был прежде, будто я собирался умирать.
Её ядовитая улыбка стала шире. Отвечать курги явно не собиралась.
— Слезь с меня, остроухая, — тихо, но твёрдо произнёс я.
— Или что ты сделаешь? — оскалилась она.
Но тут её улыбка начала меркнуть. Начала меркнуть одновременно с тем, как мой организм начал медленно просыпаться, реагируя пусть и на враждебное, но тем не менее женское тело естественной реакцией. Я уверен, что она почувствовала это.
— Ты, мерзкое создание… — прошипела она, приподнявшись с меня. — Ты… как ты смеешь осквернять меня своим… ты… Я отрежу тебе всё, что из тебя выступает, существо!
— Я бы тебе тоже отрезал все выступающие части тела, но у тебя ничего не выступает, — бросил я взгляд на её полностью плоскую грудь. Да, в этом мире я выучил некоторые оскорбления, и как выяснилось, курги тоже по-своему комплексовали по поводу своей груди.
Я почувствовал на физическом уровне, как её распирает от злости.
— Слезь с меня, курги, — повторил я.
Её враждебность и возмущение сменилось ехидством.
— Хочешь, чтобы я слезла? Хорошо, человечишко, как скажешь…
И она легко и грациозно спрыгнула с меня на пол.
В это же мгновение я понял, почему она лежала на мне.
Тело пробрала боль. Я даже не понимал, что конкретно болит, так как мозг едва не свернулся от боли, которая прострелила его до самой макушки. В глазах потемнело. Я издал стон, не в силах сдержаться, и из глаз сами по себе брызнули слёзы.
— Что такое, человечишко, в глазах темнеет? — откуда-то из далека раздался её голос.
Я сжал зубы, силой воли вытаскивая себя обратно к реальности. Боль не прошла, она стала ещё сильнее, но тем не менее я соображал. В глазах немного прояснилось.
Курги, полностью обнажённая, стояла в стороне наблюдая за мной, как наблюдает злой ребёнок за раненым насекомым. От одного её вида мне становилось тошно. Поэтому, взывая ко всем своим силам, я с трудом перевернулся и свалился с кровати.
Послышался хохот. Просто удивительно, как у такого мерзкого создания может быть такой мелодичный голос.
— И что дальше, попытаешься уйти? До двери дойдёшь?
Она ужасно корявила слова, но даже так они из её уст звучали мелодично и красиво.
Упираясь на кровать, я заставил себя встать на дрожащие ноги, которые были не устойчивее костыле, после чего схватился рукой в стол и поковылял вперёд. На полпути споткнулся и упал, зацепив при этом кувшин, который разбился о пол, разлетевшись на куски.
Курги шагала рядом со мной, едва касаясь пола стопами, будто ничего не весила.
— Человечишко, как ты? — с показной уничижительной заботой спросила она. — Руку подать?
Я пополз к двери, по пути кое-как поднявшись на ноги. Было больно, было очень больно, и в глазах темнело, но я смог устоять на ногах, теряясь где-то на грани между потерей сознания и этим миром. Доковылял до двери и схватился за ручку, когда меня внезапно оттащили от неё.
— Всё, достаточно, человеческое существо, — злость так и сквозила из девушки, которая подхватила меня под руки, прижав к себе. — Ты доставляешь проблемы и испытываешь наше терпение к себе. А может… мне стоит тебе отрезать выступающую часть тела? Думаю, что и без неё ты будешь способен отвечать. Да, я так и сделаю сейчас. Посмотрим, как ты будешь выть. Тебе ведь это ни к чему…
Она потащила меня к кровати, продолжая болтать о том, что сейчас отрежет от меня, когда осколок горшка прижался к её удивительно тонкой шее. Прижался настолько сильно, что буквально утонул в ней, пустив маленькую струйку крови.
Курги замерла. Её говорливость как рукой сняло.
— Мне достаточно одного движения, чтобы ты захлебнулась собственной кровью и не смогла даже вскрикнуть, — тихо произнёс я. — Сил мне на это хватит вполне.
— Ты совершаешь ошибку, человеческое существо, — спокойно произнесла курги.
— Где я? — повторил я вопрос.
— В нашей деревне, — внезапно раздался невозмутимый голос со стороны двери.
Я даже не услышал, как та открылась.
Я покосился в сторону выхода. Там, в дверном проёме стояла другая курги. Насколько я мог разглядеть, она была чуть более взрослой, чем та, что сейчас прижимала меня к себе, и была в отличие от той одета в простое платье. Если это можно было назвать платьем: короткая юбка, повязка на грудь, где хотя бы было, что скрывать.
Остроухая смотрела на меня без страха, без омерзения или призрения. Смотрела как на пустое место, что не заслуживало её внимания.
— Брось осколок кувшина и ляг обратно в постель. Не стоит пренебрегать нашим радушием, человеческое существо и не испытывай моё терпение. Я в гневе тебе не понравлюсь.
В отличие от этой она говорила куда чище на нашем языке и так же мелодично, будто пела песню.
Я бросил осколок кувшина. Вопрос, а что будет, если я откажусь, был очевиден.
— Очень хорошо. Милиилит, верни его обратно и продолжай.
— У него…
— Верни его обратно и продолжай, — всё той же интонацией произнесла круги, и девушка вздохнула.
— Я слушаюсь тебя.
И потащила меня обратно к кровати. Грубо бросила на матрас и легла сама сверху. Внов начала источать тепло, которое в то же мгновение сняло всю боль с моего тела, будто ничего до этого и не было.
Легко переступая осколки, новая курги подошла ко мне и положила ладонь на лоб,
