Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
– За заботу, – туманно ответил отец. – Бывай…
Он решительно сошел с дороги на неприметную тропинку, которая уводила в лес. Глеб понял, что отец надумал идти напрямик. Этот маршрут они наметили еще дома. На всякий случай. В своих исканиях они обычно старались избегать обжитых мест и любопытных глаз. А эта дорога до Трех Могил – конечной цели их тайной и не вполне законной экспедиции – как раз и вела через давно брошенные колхозные поля, заросшие бурьяном, и лесные заросли, где сам черт ногу сломит.
Отец не открылся вознице, что они держат курс на Три Могилы. Он попросил его лишь подбросить их к реке – они якобы хотели порыбачить. Однако мужичка обмануть не удалось. Наверное, ему уже приходилось встречать кладоискателей. Район Трех Могил издавна привлекал внимание любителей поковыряться в земле.
Местные не любили «гробокопателей» и считали их большими грешниками. К тому же от самодеятельных археологов, которые не признавали никакую власть, было слишком много хлопот. Нередко они выясняли отношения с помощью ножей и винтовок, а потому окрестности Трех Могил были густо окроплены кровью. Но то происходило в дореволюционные времена и самую малость в гражданскую войну. Жесткие – даже жестокие – законы большевиков по отношению к неуправляемой вольнице кладоискателей надолго отбили у них охоту соваться к Трем Могилам, где по поверью хранились несметные сокровища.
Официальная археология тоже не испытывала особого рвения к исследованию древних захоронений, расположенных в районе Трех Могил. Причиной тому был повышенный уровень смертности среди ученых, занимающихся раскопками в тех местах. А когда однажды в семьдесят шестом году бесследно исчезла целая полевая экспедиция, напуганные ученые мужи из Академии наук вообще наложили «табу» на исследование Трех Могил. Впрочем, и рядовые археологи-энтузиасты не горели желанием испытать судьбу и свой фарт в этой местности, уж неизвестно почему.
Перестройка и всеобщее обнищание открыли новую страницу в раскопках Трех Могил. Отчаявшийся народ, махнув рукой на страшные байки и свои резко обесценившиеся жизни, перепахал все, что только можно было. (Но это все были люди пришлые, не местные. Аборигены старались обходить Три Могилы десятой дорогой).
Увы, добыча новоявленных кладоискателей-дилетантов была весьма скудной – в основном черепки, статуэтки из обожженной глины, неплохо сохранившиеся берестяные грамоты, бусы, перстни-печатки и немного других серебряных изделий, представляющих ценность лишь для специалистов. И удивительное дело – «нечистая сила», обитавшая в районе Трех Могил с древних времен, куда-то исчезла.
Наверное, испугалась новоиспеченных «демократов» – голодных, злых и способных безбоязненно раскопать даже вход в преисподнюю. А может, просто пожалела несчастных, которые взялись за лопаты от полной безысходности…
Но, как бы там ни было, а разные неприятности с кладоискателями прекратились. Не было даже споров о разделе территории раскопок – в районе Трех Могил места хватало всем. Тем более, что никто точно не знал, где копать. Все надеялись на удачу.
К концу столетия активность кладоискателей возле Трех Могил упала почти до нуля. Авантюрный народ разуверился в своих надеждах и переметнулся в Крым. Там было, где развернуться при полной бесконтрольности и слабости местных властей. Ценности скифов и сармат во время раскопок древних захоронений встречались сплошь и рядом, и на них был устойчивый спрос – как за рубежом, так и на внутреннем рынке. Кое-кто даже сумел составить себе состояние на этом деле. Но отец Глеба не поддался соблазну быстро разбогатеть. Ему это и не нужно было. Семья Глеба всегда жила в достатке.
Дело в том, что и его прадед, и дед, и отец были потомственными кладоискателями. Традиция существовала в семье с очень давних пор. Поэтому в их семье деньги водились всегда. (Нужно отметить, что весь клан Тихомировых-кладоискателей, к которому принадлежал и отец Глеба, был очень удачлив). В семье бытовало предание, как их прапрадед, Савва Тихомиров, всеми правдами и неправдами напросился сопровождать какого-то царского сановника в Египет. Это предприятие влетело прапрадеду в копеечку, но дело стоило того.
Пока сановный посланник решал государственные дела, казак Савва умудрился втихомолку раскопать захоронение знатного вельможи, возможно даже приближенного египетского фараона Аменхотепа, и найти в нем свыше двух пудов золотых и украшенных эмалью серебряных изделий большой исторической ценности.
Вывезти добычу в Россию не составило большого труда – посольский корабль таможенники досматривать не имели права. Но вместе со всеми сойти по трапу в порту Одессы Савва побоялся, а потому покинул своего патрона ночью, едва корабль оказался в территориальных водах России. Для этого ему пришлось подкупить вахтенных матросов и умыкнуть шлюпку. Когда сановник поинтересовался, куда девался симпатичный здоровяк из охраны, его с должной в таких случаях скорбью проинформировали, что Савва утонул, приняв на грудь от радостного предвкушения встречи с родиной больше, чем следовало.
Здесь следует сказать, что к известности, а тем более, к славе Тихомировы никогда не стремились. Возможно, по причине своей фамилии, которая когда-то была прозвищем. А ведь прозвища зря не дают. Чаще всего они отражают род занятий человека или его характер. Поэтому свои «подвиги» на ниве кладоискательства клан Тихомировых обнародовать не спешил. Не демонстрировал он и свое благосостояние. Лишь очень немногим, в основном весьма состоятельным, коллекционерам старины было известно о существовании этого неиссякаемого источника древних раритетов. Но этот мирок был настолько узок и закрыт от посторонних глаз, что о нем почти ничего не знали даже вездесущие сотрудники НКВД. Коллекционеры всегда были отличными конспираторами.
Однако, главным было другое – всех Тихомировых мало волновали деньги. Они были фанатами подпольной археологии и кладоискательства. Любой успех на этом поприще прежде всего интересовал их как приз в соревновании собственных амбиций, растянувшемся на века.
Три войны – империалистическая четырнадцатого года, гражданская и Великая Отечественная – прошлись по клану Тихомировых как косой. В конце концов, остались лишь дальние родственнике на Украине и дед Данила, который и передал свое ремесло отцу Глеба, Николаю Даниловичу.
– Устал? – заботливо спросил отец.
Они как раз забрались на поросший молодым лесом бугор с лысой макушкой, и глубоко втягивая в себя воздух, чтобы восстановить дыхание.
– Есть маленько, – вынужден был сознаться Глеб.
– Тогда привал. Заодно и перекусим…
Глебу было немного стыдно, что отец оказался выносливей его. Ему временами казалось, что батя выкован со стали. Впрочем, объяснение этого факта лежало, что называется, на поверхности. Каждый день отец, где бы он ни находился, делал получасовую зарядку, которая заканчивалась бегом. В свои сорок пять лет Николай Данилович мог дать фору даже молодому спортсмену-разряднику. К такому образу жизни он приучал и сына. Правда, утренняя зарядка для Глеба, который любил подольше поспать, была сущим наказанием, и он увиливал от занятий физкультурой, как только мог. Но в этом вопросе отец был неумолим.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
