Тело дворника – сухое, поджарое – было сплетено из одних мышц. Широкоплечий торс, испещренный многочисленными шрамами, мог быть великолепной натурой для самого взыскательного художника.
Странный дворник поднял голову вверх… и неожиданно исторг леденящий душу вопль, похожий на волчий вой!
Стайка птиц с шумом взлетела с близлежащих деревьев и всполошено закружила над лесом. Дворник проводил их сумрачным взглядом, коротко вздохнул – и побежал. Его бег был стремителен и легок.
Казалось, что ступни дворника почти не касались земли.
Вскоре сосновый лес закончился, и начались заросли, где даже идти было нелегко, не то что бежать. Однако дворник продолжил свой бег, почти не снижая скорости. Ветки и кусты будто сами, по своей воле, освобождали ему дорогу.
Но это была видимость. На самом деле дворник проявлял чудеса гибкости и невероятную реакцию.
Без особых усилий уклоняясь от острых сучьев, он легко преодолевал сильно заросшие участки леса, позмеиному точно и безошибочно находил узкие проходы в почти сплошной стене из тонких стволов подлеска, буквально перелетал через неширокие овражки и поваленные бурей деревья.
Так он бежал не менее часа. Его выпуклая рельефная грудь работала как механические меха – ритмично, ровно и неутомимо. Казалось, что усталость ему просто неведома. Он даже не вспотел.
Остановился дворник возле небольшого, но глубокого, лесного озера. Оно было круглым, словно блюдце.
На удивление, вода в озере была не темная, с желтовато-ржавым оттенком, как обычно, а хрустальнопрозрачная; местами даже дно просматривалось.
Дворник, сделав несколько дыхательных упражнений, с разбега нырнул в зеркальную озерную гладь.
На поверхности он появился не скоро. А когда вынырнул, в руках у него трепыхалась большая рыбина.
Выбравшись на берег, дворник неуловимо быстрым и сильным движением оторвал рыбе голову, выбросил потроха, и жадно, по-звериному, практически не разжевывая, съел ее. Насытившись, он выбрал место посуше, насобирал кучу опавших листьев, зарылся в них и уснул, несмотря на осеннюю прохладу, глубоким, но чутким сном.
Дворник проснулся спустя два или три часа. Он открыл глаза, и, не меняя позы, настороженно прислушался.
Вокруг царила первозданная тишина, которую нарушал только шелест падающей листвы и редкие порывы тихого ветра.
И тем не менее, что-то его тревожило. Он встал на четвереньки и начал принюхиваться. Все его мышцы были напряжены, а в глазах зажегся опасный желтый огонь.
Ожидание надолго не затянулось: кусты неподалеку зашевелились, затрещали, и на узкую прибрежную полосу, очищенную самой природой от древесной поросли, вывалилась лесная семейка – медведица и двое медвежат.
Ветер был попутный, дул со стороны леса, и хищница, обладающая слабым зрением, не чуяла запах своего извечного врага – человека.
Зато шустрые медвежата практически немедленно нашли новую "игрушку". Повизгивая от удовольствия, они, смешно переваливаясь, бросились к дворнику, застывшему как изваяние.
Теперь и медведица увидела, что на берегу присутствует чужой. Она предостерегающе зарычала, предупреждая медвежат об опасности.
Но малыши и ухом не повели. Один из них, самый смелый, подошел к дворнику вплотную, и ткнулся влажным черным носом в его предплечье.
Человек по-прежнему не подавал признаков жизни. Даже остановившиеся глаза казались кусочками плавленого стекла, вмонтированного в каменный лик.
Однако старую опытную медведицу, в отличие от медвежат, провести не удалось. Она не клюнула на нехитрую уловку дворника, изображавшего безжизненную статую.
Взревев и злобно оскалившись, медведица быстро направилась к человеку с явным намерением разорвать его в клочья. Напуганные ее ревом медвежата мигом забрались на сосну, подступившую к самой воде.
Дворник не стал подниматься на ровные ноги и спасаться бегством. Он угрожающе оскалился, как дикий зверь, вскинул голову, и издал крик, в котором не было ничего человеческого.
Медведица остановилась, будто наткнувшись на невидимую преграду. Она не испугалась, но странное поведение человеческого существа здорово ее озадачило.
Принюхавшись, медведица в недоумении тряхнула головой, будто отгоняя наваждение. А затем неожиданно робко и неуверенно начала продвигаться к сосне, на которой сидели медвежата, обходя человека по дуге.
Дворник, не отводя немигающего взгляда от медведицы, попятился – все так же на четвереньках, будто изображая зверя.
Через какое-то время несколько успокоенная медведица согнала своих малышей с импровизированного насеста и удалилась вглубь леса, бросив на прощание в сторону человека воровато-тревожный взгляд.
Подождав, пока затихнет шум, производимый медвежьим семейством, дворник поднялся, и как будто ничего не случилось, широко зевнул и лениво потянулся. Затем он бросился в воду и минут десять плавал разными стилями, выкладываясь до конца.
Очутившись на берегу, он по-собачьи отряхнулся и начал делать гимнастические упражнение. Они были одновременно похожие на обычную гимнастику и на изощренные танцевальные па, предполагающие немалую профессиональную подготовку. Спустя некоторое время, хорошо разогревшись, дворник направился в обратный путь.
Но теперь он не просто бежал по лесным зарослям, а имитировал схватку с неведомым противником.
Дворник прятался за кустами и кочками, с обезьяньей ловкостью взбирался на деревья и перепрыгивал с ветки на ветку, бил ногами и руками, круша тонкий древесный сухостой и толстые сучья… А в одном месте он в мгновение ока размочалил кору старой липы, будто у него были не человеческие руки, а медвежьи когти.
Когда показались строения больницы (или санатория), где он работал дворником, по его лицу, пылающему горячечным возбуждением, пробежала тень. Посуровев и застегнув куртку на все пуговицы, дворник быстро забрался на забор, прошел по бревну, и спустя считанные секунды очутился на территории учреждения.
Там он сгорбился, из-за чего визуально стал ниже сантиметров на десять, опустил голову, и медленными шаркающими шагами направился в свою невзрачную обитель.
Снующие по двору сотрудники учреждения, казалось, не замечали дворника. Никто с ним не поздоровался, никто не сказал доброго слова, никто даже не взглянул в его сторону. Создавалось впечатление, что по двору идет человек-невидимка.
Однако, такое невнимание к себе со стороны, скажем так, сослуживцев совершенно не удивляло и не обижало дворника. Он их просто не замечал. Казалось, что двор учреждения был для него безжизненной пустыней.
Очутившись в своем жилище, дворник закрыл дверь на щеколду, снял куртку, и уселся на коврик, подогнув под себя ноги. Положив руки на колени, он закрыл глаза, и погрузился в состояние, похожее на гипнотический транс.
Прошел час, другой… Дворник был недвижим и почти бездыханен. Несмотря на полную неподвижность, его фигура излучала мистическая силу и свирепость. Железный торс дворника, перевитый рельефными закаменевшими мышцами, напоминал изваяние демона.
