Остальное решим потом.
Я иду в кабинет Кори и вдавливаю ничем не приметный нарисованный цветок на расписных обоях. Громада шкафа легко отходит в сторону. Становятся видны ступени в довольно широкий проход, уходящий в темноту, и камень освещения на стене справа.
Я прикладываю руку к камню. Проход освещается чередой очень тусклых, покрытых пылью, светильников, расположенных внизу, почти на полу. Света достаточно, чтобы пройти и не споткнуться, но совершенно недостаточно, чтобы рассмотреть что-то ещё кроме ступеней.
Меня наполняет радость. Главное сейчас – спрятаться и переждать.
Неслышно ступая, я на цыпочках перетаскиваю на ступени прохода простыню и подушку, чтобы поудобнее уложить в проходе раненого Кори. Потом переношу туда графин с водой с туалетного столика от кровати и всё мало-мальски полезное для длительного сидения в каменном пыльном мешке.
Брат смотрит на моё мельтешение с кровати, почти прикрыв глаза. У него нет сил даже на то, чтобы говорить.
Открываю окно и рядом с подоконником бросаю кусок окровавленной повязки в слабой надежде пустить погоню по ложному следу.
Всё готово. Теперь самая тяжёлая и ответственная часть – нужно отвести Кори в проход и закрыть за собой дверь.
Я поднимаю брата с постели, подныриваю ему под руку, обхватываю его за пояс двумя руками, и мы очень медленно идём в его кабинет.
Кори старается не наваливаться на меня всем своим весом, но выходит плохо. Вернее, совсем не выходит. Он бледен, мокрые от испарины волосы прилипли ко лбу, но брат упрямо переставляет ноги, удерживая себя в сознании из последних сил. Господи, как бесконечно далеко оказался кабинет от спальни!
Нам осталось дойти до открытого прохода несколько метров, когда Кори теряет сознание и начинает падать. Удержать его у меня не хватает сил. Я успеваю только подложить руку, чтобы он не стукнулся головой об угол стола. Он без чувств лежит передо мной на ковре, и меня начинает охватывать отчаяние.
Нет, нельзя сдаваться! Я подхватываю его, бессознательного, за подмышки и волоку по полу дальше. Шаг, ещё шаг, ещё…
Я уже готова обрадоваться, но внезапно тишина кабинета сменяется глухим шумом голосов и металлическим звоном оружия за стеной. Видимо, в гостиную брата входят вооруженные люди.
Боже мой, мне не хватило времени! Нет! Решение приходит мгновенно.
Я делаю глубокий вдох, тяну магию, и звуки стихают. Мир снова остановил свой бег.
Теперь сдвинуть Кори с места безумно тяжело. Но сантиметр за сантиметром я тащу его к темноте открытого прохода.
Сознание мутится от усталости, когда, наконец, я затаскиваю брата внутрь. Мой магический резерв практически на нуле. Осталось сделать последнее дело – закрыть за собой дверь. Тогда шкаф встанет на своё законное место и нас никто не найдёт. Чёрные мушки пляшут перед глазами. Из последних сил я тяну тайную дверь на себя. Тяжело так, будто пытаюсь повернуть кусок скалы.
Медленно, очень медленно она двигается в нужном направлении, однако вместе с этим чёрные мушки в моих глазах разрастаются и превращаются в одну сплошную чёрную пелену. Почти в бессознательном состоянии, с трудом понимая, что происходит, я тяну и тяну этот проклятый неподъемный кусок дерева уже на чистом упрямстве. Сердце заходится от усилий, беспамятство накатывает волной.
Щелчок, свидетельствующий о том, что дверца встала на своё законное место, и проход закрылся, звучит уже где-то на краю моего сознания.
Всё удалось, мы в безопасности. Я отпускаю себя и лечу в эту блаженную темноту, которую дарит мне сон.
Глава 2
Этой ночью мне пришлось прожить тот кусочек из мозаики сюжета этого странного сна, когда я бегаю из спальни в кабинет, собирая вещи, а потом подхожу к кровати «брата» и внимательно смотрю на него, перед тем, как начать приподнимать, чтобы вести в кабинет.
Перед глазами до сих пор стоит бледное красивое лицо «моего брата» с правильными благородными чертами. Он взмахивает своими тёмными пушистыми ресницами, его серые глаза слегка ободряюще улыбаются, хотя на губах залегла страдальческая складка. Я улыбаюсь в ответ и наклоняюсь поцеловать его в лоб…
Опять этот сон!
Я выплыла из приятной сонной дремоты и открыла глаза.
Самое удивительное, что к моей реальной жизни этот сон не имеет никакого отношения. Просто ни одной деталью! Откуда он взялся? Да и тот образ, который я каждый раз принимаю в этом сне в этом сне, далёк от моего настоящего облика.
Я соскочила с кровати и подошла к зеркалу, стоящему в углу моей спальни.
Из высокого старого облупленного по краям зеркала в деревянной оправе на меня смотрела высокая худощавая девушка с тёмной растрёпанной со сна косой, карими немного раскосыми глазами и лукавой улыбкой, прячущейся в уголках пухлых губ. Тонкая шея, торчащие ключицы, длинные пальцы на чуть крупноватых для девушки кистях рук.
Я переступила босыми ногами на холодном полу. Белая старенькая сорочка на девушке в зеркале колыхнулась. В приоткрытое окно доносилось восторженное утреннее щебетание птиц. Пичуги радовались наступлению нового замечательного дня.
Здесь, в настоящей жизни, родовитость у меня совсем маленькая. А точнее, совсем никакая, потому что я сирота. Брата у меня нет ни с серыми, ни с карими глазами. Если и есть кто из родственников, то мне об этом неизвестно.
Много лет назад меня из столичного приюта взяла на воспитание графиня леди Карлейла и с тех пор уже семнадцать лет я живу в семье графа Адинежского на правах воспитанницы.
Личной горничной мне не полагалось. С одеждой я прекрасно справлялась сама. А остальные бытовые проблемы мне помогали решать служанки графини, включая приборку моих маленьких покоев, состоящих из гостиной, спальни и маленькой туалетной комнаты.
Я умылась, оделась и переплела косу.
День, похоже, сегодня будет жаркий. Париться в строгом наряде не хотелось, а корсет при моей фигуре только дань приличиям. Его обязательно носить только на балах. В домашней обстановке можно о нём забыть. Поэтому я выбрала лёгкое голубое приталенное платье с короткими рукавами и юбкой колокольчиком до щиколоток
Мои платья были проще, чем у Люжены, дочери леди Карлейлы. Честно говоря, меня в глубине души радовало, что фигуры у нас настолько разные. Все эти финтифлюшки, бантики и розочки, весьма обожаемые Люженой, уместно смотрелись на ней, пухленькой фигуристой блондинке, однако на мне выглядели очень смешно. Разница в фигурах позволяла мне при переделке платьев конструировать их по своему вкусу.
Хм, а ведь та девушка из сна, она ведь куда больше была похожа на Люжену, чем на меня. Может, это её сон я вижу? Да и братья у неё есть.
