— Ребята обходят квартал, — добавил детектив Таррелл.
— Хорошо. Свидетели есть?
— Пока нет, — ответил Таррелл.
Хит задрала голову, осматривая жилые высотки по обе стороны Бродвея. Каньеро предвосхитил ее вопрос:
— Мы выясняем номера выходящих окнами на улицу квартир. Может, кто-то что-то видел или слышал.
Никки опустила взгляд на коллегу и коротко улыбнулась.
— Хорошо. И еще проверьте магазины. В пекарне начинают работать рано. И о камерах наблюдения не забудьте. В ювелирном напротив они наверняка есть и, если повезло, могли что-то зафиксировать. — Она покосилась на человека с пятью собаками, стоявшего дальше по улице. — Кто это?
— Он обнаружил тело. В пять тридцать семь сообщил в службу спасения.
Никки оглядела свидетеля. Около двадцати, стройная фигура, облегающие джинсы и вызывающий шарф.
— Не говорите, сама угадаю. АТС? — Сотрудники участка, обслуживавшего Верхний Вест-Сайд разработали собственную систему обозначений для здешних типов. Код АТС относился к актерам, танцовщикам и супермоделям.
— Почти попала. — Каньеро сверился с блокнотом. — Мистер Т. Майкл Дав из Джульярдской[2]школы, наткнулся на собаку, грызущую труп. Рассказывает, что его свора бросилась вся разом и отогнала бродячего пса.
— Эй, — спохватилась Никки, — а почему «почти»? Он же актер?
— Да, но в этом случае АТС может бы означать «Актер, танцовщик, собачник».
Никки прикрыла руку полой пиджака — от зевак, показала коллеге средний палец.
— Ты его допросил?
Каньеро махнул блокнотом и кивнул.
— Тогда здесь, пожалуй, все, — заключила Хит. И снова вспомнила своего койота. — Но я хочу уточнить у него про ту собаку.
Она очень быстро пожалела о своем решении. С расстояния десяти шагов собачник закричал:
— О боже, это же вы! Никки Хит!
Зеваки подались к ним, возможно просто из любопытства и не подозревая, кто она такая, но Никки не стала рисковать. Она инстинктивно опустила взгляд в землю и развернулась боком, приняв позу, которую не раз видела в желтых газетенках — позу знаменитости, застигнутой папарацци по дороге из ресторана.
Приблизившись, Ники попыталась заставить собеседника понизить голос и заговорила с ним совсем тихо:
— Да, привет, я детектив Хит.
АТС не только не перешел на тот же тон, но заорал еще громче:
— Ох! Боже мой! — И добил ее окончательно, спросив: — Можно с вами сфотографироваться, мисс Хит? — Он протянул мобильник спутникам Никки.
— Пойдем-ка посмотрим, что там у экспертов, — предложил Таррелл.
— А это… это ведь Тараканы? — вскричал свидетель. — Совсем как в статье!
Детективы переглянулись и, даже не пытаясь скрыть недовольства, зашагали прочь.
— Ну, — вздохнул Т. Майкл Дав, — сойдет и так.
Он отвел телефон на вытянутую руку, склонил голову поближе к Никки и сам щелкнул кнопкой камеры.
У Никки, как у большинства представителей вооруженного камерами поколения, имелась встроенная улыбка, срабатывающая на глазок объектива. На этот раз ничего не вышло. Сердце ушло в пятки, и можно было не сомневаться, что снимок будет похож на фотографию из тюремного досье.
Взглянув на фото, ее поклонник заметил:
— А что так скромно? Леди, вы попали на обложку популярного журнала! В прошлом номере — Роберт Дауни-младший, в этом — Никки Хит. Вы знаменитость.
— Может, отложим этот разговор, мистер Дав? Меня больше интересуют ваши сведения относительно убийства.
— Просто не верится, — восхитился свидетель. — Я даю показания лучшему детективу Нью-Йорка.
Никки задумалась, оправдают ли ее присяжные, если она его прикончит. И бросит труп прямо здесь. Но сказала она другое:
— Это не совсем так. А теперь я хотела бы спросить…
— Не лучший детектив? А в статье…
Да, в статье.
В проклятой статье.
Будь проклят сочинивший ее Джеймсон Рук.
Она сразу заподозрила неладное. В июне журнал командировал Рука собирать материалы для статьи о полиции Нью-Йорка, желательно об участке с высокой раскрываемостью. Департамент оказал ему содействие: там были не против статей об успехах полиции, особенно если копы при этом выглядели более человечными. Детектив Хит не пришла в восторг, когда ее команда оказалась выставлена напоказ, будто рыбки в аквариуме, но подчинилась приказу капитана Монтроза.
Предполагалось, что Рук будет сопровождать каждого из сотрудников участка по очереди. К концу первого дня он сменил подход, заявив, что предпочтет показать всю группу глазами лидера. Глаза Никки ясно видели, что у него на уме: неуклюжий предлог, чтобы повсюду таскаться за ней. И само собой, тут же начались приглашения на кофе, на ужин, на завтрак, на «Steely Dan»[3]в театр «Бикон» с пропуском за кулисы и на официальный коктейль с Тимом Бёртоном в честь выставки его рисунков в Музее современного искусства. Рук с легкость бросался громкими именами, но у него и правда были хорошие связи.
Он воспользовался знакомством с мэром, чтобы основательно продлить недельную командировку. И со временем Ники, сама того не желая, начала испытывать, скажем, интерес к этому парню. Не потому, что он звал по имени всех и каждого, от Мика[4]и Боно[5]до Саркози. И не потому, что он был остроумен и привлекателен. Большой болван останется болваном, и не более того, — хотя размер все же имеет значение. Тут действовало все вместе.
То ли дело было в очаровании Джеймсона Рука, то ли в страстности Никки, но в конце концов они оказались в одной постели. И еще раз. И снова… Секс с Руком всегда был жарким, и порой она сожалела о нем. Но это происходило после, а пока они были вместе, фейерверк затмевал все доводы рассудка. Как заметил однажды Рук, когда они, вымокнув под жутким ливнем, занимались любовью на кухне: «Жар невозможно скрыть». «Писатель», — подумала она тогда, однако это была правда.
Но после выхода этой дурацкой статьи все изменилось. Черновика Рук ей не показал, но, когда в участок явился фотограф, Ники насторожилась, заметив, что снимают только ее. Она требовала сфотографировать всю команду, особенно свой надежный оплот — Таррелла и Каньеро, но добилась только пары групповых снимков, на которых сослуживцы стояли у нее за спиной.
