Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
– Холодина собачий. Вот встряли, а! – Он покрутил головой, рассматривая длинные очереди из машин к каждой колонке. – Потом еще в кассу стоять час. Никак не вылезешь, Дэн?
Денис выбрался наружу. Оценил просветы между машинами, которые его подперли с трех сторон, и отрицательно замотал головой.
– Бесполезно метаться. И смысл? До следующей заправки можем не дотянуть.
– А ты заправку тоже выбрал, – проворчал Валера. – Клозет, как Серый скажет, и тот отстой.
– Зато видеокамера всего одна и на кассиршу направлена, – произнес Денис тихо и приложил палец к губам. – Тс-сс… Нам же надо так, братва? Нам же не надо, чтобы наши фото потом с видеозаписей распечатывали. А возле кассирши просто отвернусь и все.
– А эти две? Не видел, что ли? – Валера по очереди ткнул пальцами в сторону здания. – Слева и справа по одной. Под самой крышей.
– Муляжи, брат. – Денис закинул руки за подголовник и самодовольно изрек: – Я же подготовился. Заранее пробил все заправки на нашем пути. И на эту жалоб тьма, что видеокамеры не работают. Кто-то кого-то бампером задел или фонарь разбил задний, а доказать не смогли. Муляжи. Отзывы, братва, всегда надо читать отзывы.
В салоне машины снова повисла тишина. Денис как будто даже уснул. Валере его пришлось расталкивать, когда закончился технический перерыв.
– Давай, я сбегаю, оплачу, – предложил он.
– Не, брат. Ты свой фейс точно засветишь. А я – нет…
Денис вернулся через десять минут, заправил машину и отъехал к углу здания.
– Я сейчас. Опять в туалет приспичило, – признался он, поглаживая живот. – Хот-дог не прижился по ходу. Вы давайте тоже все свои нужды справьте. А то потом останавливаться до дома не стану. Валер, у тебя постоянно с этим проблемы.
Угроза подействовала. Валера полез из машины.
– Только я в этот отстойный туалет не пойду, – сморщился он. – За углом проще. Очереди нет. И воздух, ну, очень свежий.
Он передернулся на ледяном ветру, глубже натянул капюшон куртки, коротко рассмеялся и исчез за углом. Денис распахнул дверь и встал в хвост очереди в туалет. Валера вернулся через минуту. Посидел в машине минут пять, наблюдая через стекло за тем, как медленно движется Денис к заветным дверям, и когда тому оставалось только открыть дверь и войти, снова полез на улицу.
– По ходу эти сосиски, в самом деле, дерьмо, – поморщился он. – Тоже что-то в животе неспокойно.
Сергей проводил его взглядом и посмотрел на очередь в туалет: Денис уже исчезал за дверью. Он прикрыл глаза и принялся считать…
Глава 2
Сколько он себя помнил, его всегда жалели.
Маленьким жалели, потому что у него было слабое здоровье, и он часто болел. Его баловали игрушками, фотоаппаратами, велосипедами, сладостями. И по этой причине он крайне терпеливо переносил все врачебные процедуры, когда его с матерью укладывали в стационар. Не орал, не бился головой о стены и пол, не хватался за материн подол – вешал на шею фотоаппарат, брал в руки любимого деревянного робота и шел на уколы. И болезнь со временем отступила.
Когда он подрос, его жалели за невзрачную непривлекательную внешность. Он был невысоким, худым, веснушчатым, с редкой порослью огненно-рыжих волос. Дорогая одежда, которую мать с отцом в то время таскали из-за границы через своих знакомых, висела на нем, как на колу. Тонкие руки, покрытые веснушками, в рукавах фирменных кофт и футболок смотрелись макаронинами. Девчонки фыркали, парни просили продать то, что ему не идет.
Он не обижался на первых, а вторым вежливо отказывал. И в какой-то момент решил ходить в качалку. За пару лет окреп, возмужал и из дрища превратился в спортивного парня с хорошо развитой мускулатурой и внушительными кулаками. Но последнего не требовалось. К нему никто не лез. Его жалели.
– Он же болел все детство, – подслушал он как-то треп одноклассников. – Тронь его, издохнет. В тюрьме, что ли, за него сидеть! За кого угодно, но только не за Ваньку Корнеева…
Его не трогали. К нему не лезли. И почти не дружили с ним, если не считать тех моментов, когда просили списать. А учился он, конечно же, на «отлично». Но зубрилой и ботаником его никто не обзывал. Жалели.
Чуть позже, когда он вернулся в родной город после окончания Высшей школы милиции и устроился работать, его принялись жалеть за женщину, доставшуюся ему в жены.
– Господи, никому не нужна была, а он, несчастный, позарился, – шептались соседи. – Клавка же страшная, как смертный грех!
Потом его принялись жалеть за то, что Клава от него ушла.
– Ох, даже она не стала с ним жить! – полярно поменялся шепот.
На работе, куда он устроился после окончания высшего учебного заведения, жалели за те болезни, которыми он переболел в детстве, за отсутствие друзей, за жену, которая его бросила, и не нагружали особо тяжкими преступлениями, хотя он работал именно в отделе по особо тяжким преступлениям.
Корнеев справлялся с тем, что ему поручали. Блестяще справлялся. Втайне ему хотелось чего-то более серьезного, значимого, но просить он стеснялся. И отчетности по раскрываемости на своем рабочем месте не нарушал. То есть доводил до суда все дела, которыми занимался.
Все, кроме одного…
Иван Сергеевич стукнул по столу дном кастрюли, в которой варил яйца им с Сашкой на завтрак, с сомнением глянул на блестящий пластик новенького кухонного стола и подложил под горячее дно полотенце.
Он вернулся к плите и помешал картошку в сковороде. Взял два огурца и два помидора из плетеной корзины под окном, пучок зелени из холодильника и принялся строгать салат в большую стеклянную миску. Потом туда же покромсал вареные яйца, залил все сметаной, посолил, разложил по тарелкам зажарившуюся до хрустящей корочки картошку и позвал Сашку к столу.
– Дед, доброе утро. – Сашка выскочил из ванной с зубной щеткой за щекой. – Дай мне минуту.
Внучатый племянник достался ему в наследство от покойной сестры. Та воспитывала его с рождения. Хорошо воспитывала, в строгости. Парень вышел хорошим, без современных вредных привычек, но и без кучи комплексов, которыми наградило Корнеева его личное детство. Он тоже принимал участие в воспитании Сашки. Сестра часто болела и лежала в больнице, оставляя внука на него. Иван Сергеевич не роптал. Ему даже нравилось проводить с ним время. И называть себя велел дедом.
– А как еще? – удивлялся он каждый раз вопросам со стороны. – Двоюродным дедом? Дядя Ваней? Какой я ему дядя? Я ему дед…
Сестры не стало, когда Сашка служил в армии. В далеких местах – приехать у него не вышло. Корнеев сам потом к нему в часть летал.
– На пенсию я вышел, Сашка, – признался он, когда внук удивился свободному времени деда. – Все. Хватит. Я так решил. Копья ломать не в моем характере. Да и молодые на пятки наступают, подставы какие-то за спиной выдумывают. Я к такому не готов. Не могу я так. Домом бабушки твоей займусь, в порядок приведу. Будем с весны по осень с тобой там. А зимой в моей квартире. Она так хотела. Ты как думаешь? Так же? Или своя точка зрения имеется?
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
