пола воду, умышленно опускал голову вниз, чтобы не видеть эту склизкую рожу и дать возможность видению поскорее исчезнуть. А чтобы это видение ещё и не слышать — старался бубнить молитвы ещё громче.
— Посмотрела бы я на тебя, лежащего на прилавке перед роняющими на тебя слюни голодными акулами да рассуждающими о том, будет ли горчить твоё мясо, если тебя сожрать целиком, непотрошёного и вместе с башкой? — продолжала корить Аркадия Вениаминовича, селёдка, за нездоровую впечатлительность и неустойчивую нервную систему, перечёркивая, тем самым, все его старания по изгнанию назойливой галлюцинации.
— Я не Емеля! Меня зовут Аркадий Вениаминович! — потеряв терпение, возразил уставший бороться с видениями, мужчина, нервно швырнув мокрую половую тряпку в тазик.
— Ты охренел? — спросила селёдка, выпучив глаза ещё больше. — Мне такое длинное и заковыристое имя сроду не выговорить. Давай я тебя лучше буду звать Емелей? Ну, или, в крайнем случае, Аркаша?
— Ну, если ты будешь называть меня Емелей, то тогда я тебя буду звать ЩУКОЙ. Или, в крайнем случае, СУКОЙ, — передразнил селёдку, Аркадий Вениаминович, писклявым голоском. — Ты ведь та ещё СУКА, раз обзываешь меня слабаком после того, как я тебя спас.
— Прости меня, Аркаша. Просто я немного перепздела, оказавшись на волосок от смерти. А тут ты ещё потоп устроил. Вот я в состоянии аффекта и вспылила, — виновато запричитала рыба, жалостливо склонив голову на край ванны, словно нашкодивший щенок.
— Ладно, с прилавком — согласен. Страх был обоснован, — смягчил грубый тон, Аркадий Вениаминович, видя перед собой глубоко раскаявшегося представителя морской фауны. — Если бы тебя купил не я, а какая-нибудь хлебосольная хозяйка, то ты сейчас, возможно, лежала бы порубленная на куски в маринаде или жарилась бы в масле на сковороде. Но чтобы рыба боялась потопа? Я, честно сказать, впервые такую вижу.
— Во-первых, погибнуть в стоках грязной городской канализации, для уважаемой и чистоплотной морской рыбы, большой позор, — объяснила селёдка, одну из причин своего страха, брезгливо поморщившись. — А во-вторых, среди нас ходят слухи о том, что сантехники — это самые жестокие и страшные существа. Мол, они не просто убивают рыбу и едят её, а сначала издеваются над ней: медленно вялят её на солнце, а потом, перед тем, как её съесть, бьют её головой об стол… Видимо для того, чтобы рыба «на том свете» не помнила своего мучителя и не могла пожаловаться на него Создателю.
— Оригинальная версия! — засмеялся, Аркадий Вениаминович. — Она так хороша, что я, даже, не буду её опровергать. Ну, а об Емеле ты откуда знаешь? В книжке прочитала? — с издёвкой спросил Аркадий Вениаминович, продолжая посмеиваться.
— Прадед рассказывал. А прадеду — его прадед. А вот прадед прапрадеда эту сказку лично читал! — похвасталась селёдка, и её жабры раздулись от важности.
— ЧИТАЛ? — захохотал Аркадий Вениаминович, обхватив свой большой живот, чтобы тот не лопнул от смеха.
— А ты, кстати, зря смеёшься. Наш род очень грамотный, — гордо заявила селёдка, широко растопырив плавники. — Мы умеем читать почти на всех иностранных языках. Ведь неизвестно, к берегам какой страны нас может отнести судьба и тёплое течение.
— А-а-а, так ты из прославленного рыбьего рода «сельдей-полиглотов»? — перестав хохотать, серьёзно спросил Аркадий Вениаминович и, через пару секунд, вновь «заржал» как конь.
— БЛЕН-ДА-МЕД, — чётко произнесла селёдка, повернув голову к раковине, на которой стоял стаканчик с торчащим из него тюбиком зубной пасты.
Аркадий Вениаминович, перестав «ржать», медленно повернул голову к раковине и, не закрывая рта, побледнел.
— АН-ТА-ЛИ-Я, — прочитала рыба вышитую надпись на висевшем на двери махровом халате.
— Так, всё, хватит! — остановил рыбу Аркадий Вениаминович, громко стукнув тазиком по полу. — Мне надо успокоиться и всё обдумать. Сиди здесь. Никуда не уплывай. Я скоро буду, — распорядился хозяин квартиры и, пошатываясь из стороны в сторону, опираясь на стены руками, вышел из ванной комнаты.
Однако ни через час, ни через два, ни через три часа Аркадий Вениаминович так и не появился в ванной.
ГЛАВА 3
На следующее утро, дверь в ванную комнату немного приоткрылась и тут же резко захлопнулась. После чего, за дверью раздался истошный крик хозяина квартиры:
— Б***ь, она ещё там! Сука! Твою мать!
Каждое ругательство сопровождалось глухим ударом о стену, вызываемым то ли рукой, то ли головой.
К вечеру Аркадий Вениаминович набрался сорокоградусной смелости и, так же, как накануне, пошатываясь, вошёл в ванную комнату.
Селёдка, уловив вибрации в помещении, подплыла к краю ванны и высунула голову.
— Ну, здравствуй, «чудо водоплавающее». Скучало по мне? — поприветствовал рыбину заплетающимся языком, Аркадий Вениаминович, периодически икая.
— Рыбы скучать не умеют. Да и некогда мне было. Завещание тебе составляла, — с важным видом ответила селёдка, устало выдохнув. — В водопроводной воде такое количество ржавеющего планктона и всяческой бяки, что боялась, не доживу до твоего возвращения.
— А ты с юмором, — усмехнулся Аркадий Вениаминович и присел на стиральную машину. — И что мне теперь прикажешь с тобой делать? В цирке выступать?
— Приказывать должен ты. Это ведь ты меня спас, а не я тебя, — напомнила подвыпившему благодетелю селёдка о его добром поступке и об её долге перед ним.
— Ты хочешь сказать, что кроме того, что ты умеешь говорить и читать, ты ещё умеешь и выполнять желания как «золотая рыбка»? — с иронией поинтересовался Аркадий Вениаминович, прекрасно понимая, что этого уж точно быть не может.
— Ну-у, до «золотой рыбки» мне далеко, — честно призналась селёдка, с нескрываемой завистью к более могущественной «сестре». — Я ведь, если ты заметил, всего лишь «серебряная». А у серебряных волшебные чары не такие мощные, как у рыб с золотым «пером». А вот желания уровня «волшебной щуки» мне по силам.
— А-а-а, кажется, я понял! — радостно воскликнул Аркадий Вениаминович, хлопнув себя по коленям. — Ты являешься какой-нибудь дальней родственницей той «волшебной щуки» из сказки, и, по традиции вашего рода, ты тоже должна обязательно встретить в своей жизни одинокого Емелю и устроить его личную жизнь. В этом заключается миссия вашего рода. Вот ты и прицепилась ко мне, подумав, что я и есть тот самый Емеля, которого ты ищешь. Я угадал?
Рыба открыла рот, чтобы прокомментировать услышанное, но Аркадий Вениаминович не дал ей этого сделать, сурово погрозив перед её носом указательным пальцем.
— И не смей мне возражать! У меня есть доказательство. Помнишь, как ты меня назвала в первый раз?.. Правильно! ЕМЕЛЯ! — самодовольно подытожил дедуктивный ход своих мыслей, Аркадий Вениаминович, вальяжно закинув ногу за ногу и скрестив на груди руки. — Ну как, хороший бы из меня вышел Шерлок Холмс?
— Из тебя бы
