Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
сочились синим; последнего я нарекла принцем синего королевства – так, в общем, его и звали.
15. Я думаю об этих людях как о своих синих корреспондентах, чья задача – слать мне синие полевые репортажи с места событий.
16. Но если серьезно, это больше похоже на то, как будто ты смертельно больна и все эти синие весточки – твоя последняя надежда на исцеление.
17. Но что происходит у тебя внутри, когда ты говоришь об исцелении цветом, до сих пор не сформулировав свой недуг?
18. Ранняя весна, теплый день в Нью-Йорке. Мы пошли в отель «Челси» трахаться. После я смотрела в окно, где на крыше дома напротив хлопал на ветру синий тент. Ты спал, так что это был мой секрет. Проба, взятая у повседневности, ярко-синий мазок на всем этом благом провидении. Это был единственный раз, когда я кончила. Это и были, по сути, наши жизни. Что-то очень непрочное.
19. За несколько месяцев до того я видела сон, в котором мне явился ангел и сказал: Тебе нужно побольше думать о божественном и поменьше воображать, как ты расстегиваешь штаны принца синего королевства в отеле «Челси». Но что если штаны принца синего королевства и есть божественное, возразила я. Так тому и быть, ответила она и оставила меня рыдать лицом в синюю напольную плитку.
20. Секс оставляет всё как есть. Секс никоим образом не пересекается с действительным использованием языка. Так как он не может предоставить ему никакого основания. Он оставляет всё как есть.
21. Тогда же, еще один сон: загородный дом на берегу, хмурый ландшафт. Танцевальный вечер в бальном зале красного дерева, где мы танцевали, как танцуют люди, сообщающие друг другу о своем желании заняться любовью. После настало время грубой магии: для заклинания нужно было положить в рот несколько синих предметов (два стеклянных шарика, перышко, осколок ярко-синего стекла, нитку лазурита) и держать их там, пока они не начнут источать невыносимое молочко. Я подняла глаза и увидела, как ты удираешь на лодчонке, внезапно объявленный в розыск. Я выплюнула змейку синей пасты на тарелку и предложила полицейскому катеру свою помощь в поисках, но мне ответили, что течения сегодня из ряда вон. Так что я осталась на берегу и прослыла среди местных той, что вечно ждет, печальной кошелкой, чьи волосы пахнут животным.
22. Однако что-то всё же меняется. Просто от жизни отрывается какая-то мембрана, как корка застывшей краски с крышки банки. Я очень хорошо помню тот день. Мне позвонили. Моя подруга попала в аварию. Возможно, она не выживет. У нее было два перелома позвоночника и мало что осталось от лица. Она не могла пошевелиться, и врач сказал о ней: «Как галька в воде». Бродя по Бруклину, я обнаружила бледный барвинок, неожиданно зацветший на заброшенной заправке «Мобил» на углу. В мерзко желтых душевых тренажерного зала, куда временами сквозь приоткрытые зарешеченные окна залетал снег, я заметила, как из-под облупившейся желтой краски проглядывает достойный промышленный синий. Я наблюдала, как на дне бассейна белый зимний свет перемежается с блеклым голубым; было ясно, что вместе они составляли бога. Когда я зашла в больничную палату подруги, ее глаза были пронзительной синевы – и единственной частью тела, способной двигаться. Я была напугана. Она тоже. Синева билась.
23. Гёте написал «К учению о цвете» в период своей жизни, который один критик назвал «длинным промежутком, не отмеченным ничем выдающимся». Сам Гёте описывал его как время, когда «о тихом, собранном состоянии ума не было и речи». Гёте не одинок в обращении к цвету в особенно напряженные моменты. Вспомнить хотя бы режиссера Дерека Джармена, который писал книгу «Хрома» теряя зрение и умирая от СПИДа, – свою смерть он предвосхитил в кино как исчезновение в «голубом экране». Или Витгенштейна, который работал над «Замечаниями о цвете» последние полтора года своей жизни, умирая от рака желудка. Он знал, что умирает; он мог бы выбрать любую философскую проблему в мире. И выбрал писать о цвете. О цвете и боли. Бо́льшая часть этого текста спешна, неясна и нехарактерно скучна. «То, писать о чем для меня столь утомительно, может быть очевидным для кого-то другого, чей ум еще не одряхлел», – писал он.
24. «Ввиду того факта, что гётевское объяснение цвета не имеет никакого физического смысла, – отметил недавно один критик, – можно задаться вопросом, чем вообще обосновано переиздание этого перевода». Витгенштейн выразился так: «Я понимаю, по крайней мере, что физическая теория (например, ньютоновская) не может решить задач, которыми был движим Гёте, даже если и сам он их не решил». Так какие у Гёте были задачи?
25. Гёте интересовался случаем «одной дамы, ушибившей глаз при падении» так, что «предметы, особенно белые, казались ей резко, до неприятного мерцающими»[6]. Гёте приводит множество других историй о людях, чье зрение было необратимо повреждено или искажено, в том числе в результате психологической или эмоциональной травмы. Это «свидетельствует о крайней слабости органа, о неспособности его восстанавливаться», – замечает он.
26. После аварии с участием моей подруги я начала чаще думать о той даме с ушибленным глазом и мерцающими белыми предметами. Может ли что-то подобное происходить со мной и синим цветом, «от третьего лица»? Говорят, ослабление цветного зрения часто сопутствует депрессии, хотя я понятия не имею, как и почему это возможно с неврологической точки зрения. Но начать видеть цвета (и что особенно странно, всего один цвет) более остро – симптомом чего это могло бы быть? Мании? Мономании? Гипомании? Шока? Любви? Горя?
27. Да и зачем вообще заморачиваться с диагнозами, если диагноз – это не что иное, как перепостановка проблемы?
28. Примерно в то время ко мне впервые пришла мысль: мы классно трахаемся, потому что он пассивный ведущий, а я активная принимающая. Я никогда не говорила этого вслух, хотя часто думала. Я и понятия не имела, насколько это окажется верно – и как болезненно – уже за пределами секса.
29. Если цвет не может исцелить, то может ли он хотя бы разжечь надежду? Например, синий коллаж, который ты прислал из Африки когда-то давно, меня обнадежил. Правда, дело было совсем не в синеве.
30. Если цвет может дать надежду, следует ли из этого, что он может вызвать и отчаяние? Я могу вспомнить множество случаев, когда какой-то синий внезапно меня обнадежил (резкий поворот на горном серпантине, за которым внезапно обнаруживаешь океан; щелчок выключателя в чужой ванной, зажигающий вовсе не белый, а голубой – как яйцо малиновки – свет; стайка темно-синих бутылочных крышечек, вдавленных в цемент
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
