никто другой в мире никогда не понимал меня. Даже моя мама или моя лучшая подруга, а они, по сути, знают обо мне все. Я знаю, это звучит безумно, и, возможно, это просто мое проецирование на парасоциальные отношения, но С.Т. Николсон ощущается, как родственная душа. Как будто, если бы мы встретились, мы бы просто… поняли друг друга.
Несмотря на то, что я сейчас несу чушь, улыбка моего ученика не угасает. Я поражена, что его глаза не бегают по сторонам, ища предлог убраться подальше от меня. На самом деле, он почему-то в полном восторге от моего увлечения автором, о котором он никогда не слышал.
— Он также надевает маску, когда подписывает все свои книги. Он настолько привержен своей анонимности, что никогда не снимает ее, потому что хочет, чтобы читатели судили о его книгах исключительно по его словам. И он пишет лучшие порочные вещи, которые я когда-либо читала от автора-мужчины.
Еще один ошеломленный смешок.
— Блестящая рекомендация, никогда не слышал такую.
Он даже разговаривает не как студент МИД. Откуда, черт возьми, взялся этот парень? Обладает модельной внешностью, спасает потерянные книги и действительно слушает женщину, когда она говорит. Жаль, что я его профессор — ассистент профессора, — иначе я бы пригласила его к себе на дикую, страстную связь на одну ночь прямо сейчас.
— Простите, еще раз, как вас зовут? — спрашиваю я.
— Сейнт де Хаас. — эта ухмылка говорит мне, что он кто угодно, только не святой. Он подходит ближе с уверенностью человека, который всегда получает именно то, что хочет. — Может быть, вы могли бы как-нибудь за чашечкой кофе рассказать мне побольше об этом авторе и его книгах.
Черт. Он не может приглашать меня на свидание. Я не могу сказать "нет" лицу, которое практически умоляет меня сесть на него.
Я делаю шаг назад, заставляя себя держаться подальше от излучающего тепло и очарование сталкера, ставшего альтруистом.
— На самом деле, как ваш профессор, мы должны ограничить наше взаимодействие аудиторией.
Даже если бы он не был моим студентом, я бы не согласилась на свидание. Меня не интересуют мужчины, только секс на один раз, поэтому нет смысла узнавать друг друга получше. Я давным-давно разорвала отношения, и даже такой великолепный и обаятельный мужчина не может поколебать меня.
— Вряд ли ваша работа будет подвергаться риску из-за невинного кофе и публичной беседы. — О, здорово. Мужчина, который не любит принимать отказы. Он снова делает шаг ко мне, дьявольская ухмылка кривит его губы, от которой мой желудок скручивается в узел. — Если только вы не беспокоитесь о том, что, возможно, захотите делать вместе со мной на публике.
Я на секунду давлюсь собственной слюной, прежде чем расправить плечи и вздернуть подбородок.
— Никаких проблем. Я просто ненавижу кофе. — То есть, я ненавижу абсолютную удушающую хватку, которую это оказывает на меня. Я не могу выйти за дверь, не выпив две чашки нектара богов. — Любые разговоры, которые вы хотели бы вести со мной, могут происходить в классе.
Сейнт кивает, принимая отказ шокирующе спокойно для человека, которому, скорее всего, никогда в жизни не отказывали. Мужчина, вероятно, рожденный в богатстве, получивший все, что он когда-либо хотел, как единственный наследник мужского пола какого-нибудь состояния старых денег. Человек с такой неторопливой жизнью, которая позволяет ему потратить десятки тысяч долларов на одну из самых дорогих программ МИД в стране и при этом не обращать внимания на занятия. Человек, с которым у меня нет ровно ничего общего, кроме заботы о книгах, оставленных их забывчивыми владельцами.
— Очень хорошо. Тогда увидимся на занятиях, Браяр.
Мой позвоночник напрягается.
— Мисс Ши… Я имею в виду, доктор Ши. — Даже имея за плечами докторскую степень, над которой я проработала девять лет, это звание все равно кажется неправильным.
Он сверкнул своей удручающе красивой улыбкой.
— Доктор Ши, — повторяет он, склонив голову, как будто кто-то вытащил его прямо из долбаного романа времен Регентства.
Когда он поворачивается и направляется в противоположную сторону, я направляюсь прямиком к своей машине, уверенная, что покраснела от того, как страстно «доктор Ши» слетело с его губ.
Этот великолепный, совершенный, эротичный рот.
Я замираю с брелоком в руке и бросаю взгляд через плечо. Но он исчез в толпе студентов и преподавателей, неторопливо бредущих по кампусу.
Я никогда не называла ему своего имени.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СЕЙНТ
Некоторые сценаристы спрашивают в Google, как убивать своих персонажей. Я, однако, обладаю практическим опытом.
Жаль, что мои исследования сейчас приносят мне мало пользы.
Неважно, как долго я смотрю на этот несчастный экран, неважно, сколько я совершаю прогулок или читаю книг, отчаянно нуждаясь в вдохновении, слова так и не приходят. Текстовый редактор передо мной остается пустым.
Профессор, ведущий этот богом забытый курс по написанию художественной литературы, насквозь полон дерьма. Каждая крупица «мудрости», которую он изрекает, извлечена прямо из его задницы. В его пятистраничном учебном плане нет ни единого упоминания о прозе, характерах или структуре сюжета. Хуже того, все двенадцать студентов в этой комнате знают, что он собирается переложить все инструкции по этому курсу на своего доцента.
Браяр Ши хочет меня трахнуть. Зачем бы еще ей выставлять напоказ свои потрясающие сиськи в этом топе с глубоким вырезом и наносить эту обалденную красную помаду? Ее длинные волосы цвета красного дерева ниспадают свободными волнами до талии, большие голубые глаза обрамлены густыми ресницами, топ затянут в талии, едва соприкасаясь с темными брюками, и задран так, что видна полоска ее мягкого живота. Я хочу проскользнуть дальше, задевая подбородком пояс ее брюк, пока мои губы скользят по ее нежной коже от одной тазовой кости до другой.
Прежде чем я вытащил ее любимую книгу из сумки и галантно вернул, она пришла на урок в рваных джинсах и безвкусном топе, который не шел ей ни на йоту.
Нет, у моей самой большой поклонницы есть тело, которое заслуживает того, чтобы быть увековеченной в художественной литературе.
Она надела этот наряд не для того, чтобы соблазнить профессора, это уж точно. Она морщится каждый раз, когда ловит на себе его пристальный взгляд. Каждый раз, когда он находит какой-нибудь надуманный предлог, чтобы прикоснуться к ней.
Каждое прикосновение его кожи к ее вызывает у меня желание вырвать у него глаза, прежде чем я подожгу его.
Нет. Я не могу позволить себе вмешиваться в ее жизнь. Я здесь, чтобы написать книгу. Эта известная
