даже от лихорадки никто не помер — может, то и не фея была вовсе?..
— Матушка, ты говорила с теми, кто видел фею? Как она выглядела? Где показалась людям? — засыпала ее вопросами Маргарета, и Старая Хозяйка, умиленно подумав, что ее дочь — сама еще сущий ребенок, принялась рассказывать, что фею заметили в старом яблоневом саду, который сейчас совсем заброшен.
— …И тогда деревья были такими дряхлыми, что едва-едва выдерживали тяжесть яблок, а сейчас там одни только кислицы да кусты бересклета. Было время, когда за этот сад вели спор твой прапрадед и прапрадед любезного твоего Одерика — он как раз на границе наших земель. Это сейчас дрянные деревья никому не нужны, а прежде лучших красных яблок в этих краях было не сыскать. Поговаривали, что они могли висеть на ветках до первых снегов — настолько крепкими и сочными были. Сохранялись они в погребах до самой весны — гниль их не брала, и никто не видел в них червоточины. А все потому, что какой-то хитрец из нашего рода выпросил у случайно встреченной феи яблочное зернышко — сказал, что сроду не видал таких алых губ, как у нее. «Да ведь только мне никто не поверит, добрая госпожа, когда я буду рассказывать про это! — сказал он фее, усердно кланяясь. — Мне и сравнить-то не с чем, кровь людская — и та бледнее! Если бы ваша милость подарила мне зернышко от того волшебного яблока, которое у вас в руках!.. Вот оно-то точь-в-точь алое, как ваши губы! Я бы вырастил из него дерево, дождался яблок и всем бы говорил, что цветом они, как губы самой прекрасной из дев тумана!..» Фее пришлись по душе его хитрость и обходительность — и, к тому же, он был хорош собой, как и все юноши из нашего рода! — вот она подарила ему зернышко. Многие считали, что он мог бы попросить что-то более ценное, раз уж фея оказалась так добра, но потому-то эти глупцы и не пользовались расположением Иного Народа…
— Так что же — фея пришла потом в тот сад? — нетерпеливо спросила Маргарета. — Она искала красивого юношу?
— Может, и искала, — рассудительно отвечала ее матушка. — А, может, то была совсем другая дама. Кто их разберет — они настолько красивы, что человеческий глаз одну от другой не отличит. Дело было поздней осенью. Слуга-бездельник пришел ближе к вечеру убрать изломанные ветки в саду, упавшие летом под тяжестью плодов. Алых крепких яблок по-прежнему родило так много, что мой батюшка приглашал ближних и дальних соседей собирать урожай и разрешал унести с собой столько, сколько мог поднять один человек. Но даже они не могли собрать все плоды до единого, и в осеннюю хмурую пору яблоки светились темно-алыми огоньками среди голых черных ветвей.
Из веток получился огромный костер, ярко пылавший в холодных осенних сумерках. Видимо, фее понравился его свет, и она вышла из-за деревьев — платье из тумана и дыма осенних костров, вышивка на нем — из вечерних звезд, а в глазах — лунный свет. Слуга оказался преглупым увальнем и испугался так, что принялся кричать на нее, мол, нечего ходить в чужом саду и зариться на яблоки. Она расхохоталась, поднявшись над землей, как бесшумная серая птица. Затем сорвала яблоко с ветки и сказала, что люди испортились и стали так грубы, что говорить с ними никакого удовольствия. Слуга же, вместо того, чтобы просить прощения, трусливо сбежал, вопя во весь голос. Когда люди сбежались в сад, то увидели, что там никого нет, а яблоко, которое сорвала фея, лежало на земле — надкушенное ее острыми зубами и почерневшее. Те, кто видел его, клялись, что на нем отпечатались клыки, как у дикого зверя. Ну а по весне старые яблони начали сохнуть одна за другой, и вскоре сад погиб — не осталось больше яблонь с чудесными алыми яблоками. Вся поросль оказалась дичками, а плоды на них — сплошь горько-кислые.
— Но вы ведь говорили, что фея не сотворила тогда злых проказ, — заметила Маргарета, слушавшая очень внимательно.
— Так кто знает, по ее воле это случилось или же нет? — развела руками Старая Хозяйка. — Деревья были очень древними, им давно пришло время умирать. Ну а от старого хорошего корня часто идет бесполезная дрянная поросль.
— А как же милость фей? Мы все еще можем приглашать их в крестные?
— Возможно, что и так, — матушка погладила Маргарету по голове. — Но кому бы вздумалось это проверять?..
— Что же плохого в том, чтобы выпросить у Иного народа милость для ребенка? — Маргарета говорила с некоторой обидой, хмурясь и кусая губы; ей не нравилось, как Старая Хозяйка уводит разговор в сторону. — Разве не ищет каждый для своих детей помощи и покровительства?
— Покровительство феи дорого обходится! — сердито отвечала ей мать. — Каждая их милость — с подвохом.
— Зато и судьба станет особой! — сказала на это Маргарета, и снова поцеловала свою маленькую дочь, шепча ей, что прежде в мире не рождались такие красивые славные девочки.
— …Разве тебе место в этих лесах?.. — повторяла она вполголоса, глядя на розовое младенческое личико. — Разве для такой жизни ты рождена? Нет, ты заслуживаешь гораздо большего! Даже при королевском дворе нет таких красавиц. Твой удел должен быть велик — не то что у нас!..
— Ох, Маргарета, побойся бога! — вскричала Старая Хозяйка, заслышавшая в этих словах нечто тревожное и дурное. — Не вздумай звать к Эли фею!
Но дочь не смотрела ей в глаза, качала ребенка и тихонько напевно повторяла: Эли вырастет такой красавицей, что выйдет замуж за принца — не меньше, особенной девочке — особенная судьба!.. Скоро, Эли, скоро! Удача улыбнется тебе, судьба будет добра, а высшие силы не откажут в милости…
…Но разве не все счастливые матери лепечут что-то похожее своим маленьким дочерям?..
Несколько дней Старая Хозяйка тенью ходила за Маргаретой, желая разувериться — или убедиться окончательно? — в своих подозрениях. Но Маргарета ожила, лицо ее посвежело, и косы заблестели золотом. Красивее девушки не было в здешних краях, разве что нос мог быть чуть тоньше и длиннее, а щеки — не так округлы, но кто замечает такие мелочи, если голубые глаза сияют, а белая кожа нежна, как шелк?.. Болезнь уходила, и сердце Старой Хозяйки постепенно успокаивалось — дочь больше ни
