смуглую кожу, слегка раскосые глаза и упрямый характер.
Мой характер — неукротимый, словно пламя, разгорающееся перед вызовами судьбы. Я обладаю стойкостью и упорством, вижу свою цель ясно и решительно, не признаю преград на своем пути. Даже перед трудностями и болью я остаюсь непоколебима, не поддаваясь слабости или обморокам, как это часто случается с другими. Попробуй продержаться в балетном зале у станка восемь лет, и ты поймешь, насколько безупречной может быть моя выносливость.
Я — не тургеневская кисейная барышня, и это ясно не только по внешности, но и по духу. Мой дух стремится к высокому, к испытаниям и победам, будучи далеким от иллюзий и бесцельных мечтаний.
Я никогда не полюблю мужчину так сильно, так глубоко, чтобы потерять рассудок. Я видела, что любовь сделала с моей матерью. Я не позволю себе утонуть в ней. Во всяком случае я так наивно полагала. На ум приходит одна пословица: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Так и случилось. Против одной силы, всегда найдется другая; всегда есть меч острее и удачливее, чем тот, что встречается на пути. Перед очарованием любви мы все беззащитны. Нет лекарства против нее. Будь мы столь сильны, смелы и умны, в конце концов мы все подгибаем колени перед ее властью. Одним она дарует великое счастье, другим же разрывает сердца в клочья
Глава 2. Ирис
Я не помню себя лет до 5, ну только если обрывки, фразы. Знаю, что являюсь единственным ребенком у родителей. Их я потеряла рано — автокатастрофа. Мы жили в горах, дороги серпантином, очень опасные перевалы. На рассвете часто бьются машины. Говорят, папа был хорошим водителем, но их это не спасло.
Нелепая случайность разделила мою жизнь на до и после. Водитель фуры уснул и не справился с управлением, уйти от столкновения не было шансов. Папа пытался закрыть маму от удара, поэтому погиб на месте, мама была еще жива, когда прибыла бригада скорой.
Долгое время она была подключена к аппаратуре и можно сказать жила. Все время, что мама была в больнице я провела у соседки. Она приводила меня к ней на несколько минут. Иначе я истерила целый день. Только сейчас понимаю сколько было доброты и терпения, по- сути у чужого мне человека. Гуля работала медсестрой в больнице, где лежала моя мама.
У нее получилось договориться с врачом, чтобы меня пускали к ней. Гуля брала меня на дежурства, и я все время проводила в палате у мамы. Что-то рисовала, пела, танцевала. Я расчесывала ее волосы кукольной расческой, рассказывала ей сказки. Мне казалось, что она героиня сказки про спящую красавицу. И вот придет принц, поцелует ее и она проснется. Когда у меня было время я носилась по коридору, заглядывала в палаты и спрашивала всех:
— А вы не видели принца? Он очень срочно мне нужен для одного важного дела.
Многие знали, что произошло и не хотели меня расстраивать, жалели сироту и поэтому подыгрывали.
— Ирис, как только принц объявится, мы тебе скажем.
Когда мама наконец пришла в сознание, то просто смотрела в потолок и молчала. Это я потом узнала, что, когда врачи ей сказали о смерти отца, с ней случился припадок и ей стали колоть успокоительное. Поэтому на все мои вопли и просьбы мама никак не реагировала. Травмы тела заживали, но видимо сердце было разорвано на части. И оно не выдержало, она умерла, так и не проронив ни одного слова.
На похоронах было несколько человек и кроме соседки Гули я никого не знала. Я держалась за подол ее платья, уткнувшись ей в колени.
— Девочка моя, надо подойти к маме и попрощаться с ней.
— Нет, это не моя мама, не буду, не буду целовать ее, — голосила я.
Я не знаю, как долго продолжалась моя истерика. Я не попрощалась с мамой, так и найдя в себе силы подойти к гробу. Потом какие-то люди с лопатами показывали на часы торопя нас. Когда они закончили свою работу, Гуля взяла за руку и подвела меня к пожилой паре. Седовласый мужчина как-то холодно на меня посмотрел и отошел чуть поодаль, закурил. Женщина в черном платье прошептала:
— Боже, девочка моя, как ты похожа на свою маму, — из ее глаз текли ручьем слезы.
— Ирис, это твои бабушка и дедушка. Тебе повезло, теперь ты будешь жить с ними, — ласково сказала Гуля.
— Я не буду с ними жить, я их не знаю, — шепотом сказала я.
— Ирис, не всегда в жизни получается, как хочется. Это твои родные, они позаботятся о тебе.
— Я хочу жить с тобой, — сквозь слезы шептала я.
— Все будет хорошо, ты их узнаешь получше и полюбишь.
Гуля слегка подтолкнула меня к бабушке. То ли зов крови, то ли ее добрые глаза, но через мгновение я уже рыдала в объятиях пока еще незнакомой женщины.
У отца не осталось родственников, которые могли бы позаботиться обо мне, и родители моей мамы оформили опеку надо мной. Чтобы пережить потерю дочери, погрузились в мое воспитание.
Это много лет спустя я узнаю каких неимоверных усилий стоило деду отстоять право на опеку. И если бы не его статус, должность, связи, то мыкаться мне по детским домам. Я никогда не винила Бога, за то, что так рано ушли мои родители, я всегда благодарила его за возможность прожить эти годы с очень близкими и любимыми мною людьми.
Глава 3. Ирис
*Два года назад*
Я три часа стою у станка, пытаясь отточить все элементы, каждое движение. Но то ли день не мой, то ли все и всё против меня — ничего не выходит. Когда работаю одна, ставлю камеру, чтобы потом была возможность просмотреть все ошибки и поправить все еще раз. Пересматриваю уже отснятый материал и хоть рыдай. Чувствую себя нелепой корягой, жирным бочонком. Где легкость? Где воздушность? Уже и сорок потов сошло, а только толку нет. Я не чувствовала ног, ступни онемели и кровоточили от постоянной изнурительной работы.
Стоя в душе, вода обволакивала меня теплом. Мои мысли метались в моей голове. Всё не так и еще вес не уходит. Я опять не в силах высушить свои волосы падаю на свою кровать. Уходя к морфею, я мысленно ругалась с бабушкой. Для меня она просто «ба», ну так повелось с самого начала. Она не обижалась на своё прозвище.
Бабушка у меня
