и, как он сам считает, в этот раз на пути ему встретился неравнодушный дух, возможно, его спутник на пути к освобождению, который решил раскрыть истину, приоткрыть завесу тайны, чтобы Визмор, вероятно… сохранил её в себе и был готов к загробной жизни. Делиться с людьми своими тайнами Визмор не считал нужным. Он только останется непонятым, потеряет своё время и лишний раз убедится в людской глупости.
Старик остановился, прислушиваясь к чему-то беззвучному, после чего произнёс:
— Гектор! Не будь таким приземлённым обывалой! Если со мной что-то и не так, то это не напрасно! Любой опыт ценен там, где люди бродят во тьме! — продолжил он. — Ладно. Ты и сам всё видел, дуралей! Эти часы буквально перенесли меня в другое тело! В другое время! Я увидел суть сквозь потоки жизни и смерти!.. — он замолчал, о чём-то раздумывая, после чего снова продолжил: — Да?.. Впрочем, возможно, ты и прав. Возможно, я просто старик, разум которого начал давать сбой. Я так желал познать истину, что утонул в иллюзиях своего же сознания.
Визмор разочарованно вздохнул, запустил пятерню пальцев в свою взлохмаченную бороду и начал её расчёсывать. Он встал в ступор. Мозг его отключился, рука повторяла однотипное действие. Через пару минут, очнувшись, он взял из угла деревянную кочергу. Из шкафа достал заштопанный тканевый мешок, открыл полку и достал пригоршню монет.
Открыв дверь из деревянных кольев, он взглянул назад и коротко произнёс:
— Я в город.
Он побрёл по лесу, который только-только просыпался от зимней спячки. Снег лежал тонкий, повсюду были видны проталины со стоячей водой. На ветвях деревьев сидели грачи, с интересом разглядывающие тёмными глазками старика, вышагивающего по талому снегу. Визмор был крупным, широкоплечим, но уже слегка сгорбленным старче. Деревянную трость, которой он нащупывал твёрдую почву и создавал опору спине, он держал всегда в правой руке. Одет он в махровую шинель, на ногах высокие кирзовые сапоги, на голове кепка восьмиклинка тёмно-коричневого цвета. Всё материальное для него, будь то одежда, жилище, драгоценности, имели малое значение. Некая интуиция ему подсказывала, что в другом мире, мире теней, находятся ответы на все его вопросы. «Но тень ведь отбрасывают и сами предметы, те самые, материальные?» — не раз задумывался он, и мысли эти утопали в потоке иных. После последнего происшествия, некого переселения в другое тело, он, похоже, осознал ответ. Часы в его землянке не дали совершенно ничего, но нечто за ними, возможно, сама тень погрузила его с головой в чужую суть бытия.
Визмор шёл осторожно, выбирая, куда ступить, и думал о том, какая вещица сегодня попадёт ему в руки. Он старый обожатель секретов, исследователь, который проникает в мир вещей и мир духов. Именно поэтому он так любит антиквариат. Именно поэтому сейчас плетётся в близлежащий город, куда на рыночную площадь стекутся торгаши из мелких общин.
В малозаселённых деревнях и сёлах сохранились памятники прошлого. До подобных мест и дела никому нет. Там не орудуют рабочие правления: не сносят памятники архитектуры, не расчищают поля сражений, прикарманивая себе особо ценные экземпляры войны, не обустраивают деревни и сёла заново. Всё осталось в руках обычных людей. Поэтому уже как несколько десятков лет многие деревенские бизнесмены промышляют продажей вещиц разных времен.
А тем временем Визмор вышел из леса и нашёл на дороге тропинку, ведущую в город. Через несколько часов он вошёл в него через каменную арку, окружённую бревенчатым забором. Город состоит в основном из небольших деревянных хижин и белокаменных особняков. Многие из горожан имеют уделы за городом, но для собственной безопасности проживают за стенами города. Нынче тёмные времена, когда случайный прохожий может перегрызть глотку за ломоть хлеба.
Пройдя по переулкам, Визмор очутился на многолюдной рыночной площади. Вечером она усеяна пьяными компаниями, главные забияки которых так и норовили ухватить местных баб за пышный зад. Среди столпотворения обнищалой публики Визмор увидел седого пухлого мужичка в сером плаще, который стоит на помосте. Громкими речами он будоражит народ и бросает ему вызов:
— Окститесь! Не равняйте людей под одну гребёнку! Из хаоса появилась вселенная! Из хаоса и родится всё новое! Долой захватническую власть правления! Они не знают о мире больше нашего, но с помощью закона судят о том, как надо строить наше житие! Долой Церковь! Они вдалбливают нам с рождения хитроумную истину, которую никогда не зрели и плоды которой не вкусили ни разу! Долой бюрократов! Они втюхивают бумажки, чтобы обложить оброком всю нашу жизнь!
Люди заинтересованно слушали речь. Бабуля разинула рот, в котором едва осталось пару зубов. В морщинистых руках она теребит платок и охрипшим голосом спрашивает:
— А что же делать, милок?..
— Что же делать, спрашиваете вы меня?! — задал вопрос сам себе оратор, обращаясь к публике. Он развёл руками, как бы недоумевая от глупости этого вопроса, и ответил: — Бросайтесь в пучину хаоса! Устраивайте жизнь по своему разумению!
Вдруг из толпы раздался грубый голос:
— А мы может и знаем, что нас вокруг дурят! Что всё плохо и херового, чес-с слово! Только деньги откуда брать?! Откуда брать пропитание?!
Народ завопил, размахивая шапками и требуя ответа от оратора.
Оратор замялся, пытаясь подобрать слова, но капли его бессвязной речи растворились в океане ругани.
Визмор лишь ухмыльнулся и прошёл мимо. На рыночной площади он обходит прилавок за прилавком, выискивая реликвии, которые могли бы натолкнуть его на размышления и созерцание. Когда он проходит мимо очередной лавки, его глаз цепляется за нечто стоящее. То был золотой ларец. У прилавка Визмор видит смуглого круглолицего продавца. Маленькие усики на его лице, завитые ёлочкой, смотрят вверх, а крупные чёрные глаза с восхищением осматривают покупателя. В этот день торгаш наорался так, что сорвал глотку, из-за чего был неожиданно молчалив:
— Вам чего-то понравилось, господин?.. — произнёс он охрипшим голосом.
— Да, друг. Дай рассмотрю поближе, — ответил Визмор, подходя к прилавку. На нём лежит отражение разных эпох и культур. Ассирийские кортики, спящие в резных ножнах, однозарядные ружья с ржавым затвором военного образца, ювелирные украшения с драгоценными камнями, от которых несёт тиной, гобелены неизвестного происхождения, на которых описаны древние ритуалы. Но всё это было не то. Взгляд Визмора скользнул влево, и он снова увидал знакомых блеск. Это был тот самый золотой ларец.
— А этот сколько? — спросил Визмор, указывая пальцем.
— Двадцать золотых.
Визмор поднял глаза на плутоватого торговца и сдвинул брови. В его холодном взгляде читалась беззастенчивая настойчивость.
— Ладно, ладно. Не признал, старче. Пять золотых. Вещица стоящая!
В голове Визмора огнём вспыхнула мысль: «Пройдоха думал,
