– Да, – черт, а какой неприятный голос. И курить хочется. «Какой, вашу тещу, курить! Я же уже десять лет, как бросил!» Тем временем дверь еще деликатней, хотя, кажется, больше и так некуда, открывается, и в проеме возникает голова.
– Товарищ Сталин, вы просили вчера разбудить пораньше, – произносит лейтенант госбезопасности с небольшим, едва уловимым испугом.
– Спасибо. – «Имитирую, или на самом деле акцент прорезался? Не пойму» – Можетэ бить свободни.
Голова исчезает, а я встаю, с непривычки чуть не упав. Все как-то странно изменилось, реакции тела совершенно непривычны. А уж одежда! Мысленно матерясь и повторяя про себя: «Это сон. Спокойно, это только сон, и он не страшнее аварии в Марах», начинаю одеваться. Немного повозившись с непривычными кальсонами на завязках, замечаю, что быстрее всего дело идет, когда я думаю о чем-то постороннем, предоставив телу самому разбираться с этими пуговицами и крючками. Наконец я вполне снаряжен, только вот организм настоятельно напоминает о своих потребностях. Черт возьми, и напоминает чрезвычайно реалистично! Неужели это все же не сон? Не, ерунда. Не может быть такого. Это бывает только в фантастических романах. Да и то, учитывая, в кого я попал – весьма определенного сорта. «Не читайте книг о попаданцах в душном вагоне. Но ведь других нет? Вот и не читайте никаких», – перефразирую мысленно разговор Борменталя и Преображенского, пытаясь вспомнить, куда же идти. Но мысленные усилия остаются тщетными, ничего не вспоминается. Тогда я начинаю обдумывать возможность спросить у охраны. Представляю реакцию недавно увиденного лейтенанта, отвлекаюсь, и тут же ответ всплывает в голове сам собой. Ага, чтобы что-то узнать, надо сначала об этом подумать, а потом отвлечься от вопроса. Уже легче. Но, черт побери, сон какой натуралистический. Снились мне пару раз такие, но все равно какой-то частью сознания я ощущал, что это лишь сон. А сейчас такого ощущения нет. Только вот помнится мне, что в прочитанной мною книге контуженному фронтовику тоже казалось, что сон – это реальность, а настоящая жизнь, с ее госпитальной палатой – сон. Будем пока исходить из этого и не паниковать. «Да и вообще, я столько книг про ЭТО прочитал, неужели не справлюсь? Если вспомнить, на одном из форумов даже список встречал, что я в таком случае должен сделать в первую очередь, точно. Черт побери, что-то вдруг из головы вылетело. Башенку на Хрущева поставить, Гудериана отправить в ГУЛАГ без фуражки, кого-то перепить. Хе, вот последнее будет труднее всего. Мой… как же его назвать, не помню… а, точно – «реципиент», практически не пьет ничего, кроме молодого вина. Ну, пару рюмок хорошего коньяка иногда, под настроение. Да уж, попробуем вспомнить, что же с кем надо сделать. Хрущев…» – все эти мысли отнюдь не мешают мне пройти в столовую, поздороваться и закусить чем бог послал. А еда вкусная! «Так, о чем я только что вспомнил?» – не успеваю припомнить, как из глубины сознания всплывает четкая, холодная как острие поднесенного к горлу ножа, мысль: «Хрущева пока не трогать. Съедят…» И вслед за ней – разложенный, как в лучших аналитических записках, расклад сил в руководстве Союза. Всегда подозревал, что все непонятки, которые возникают при чтении нашей истории, неспроста… Рад узнать, хотя бы и во сне, что я прав. Может, в Менделеевы записаться? Смех смехом, а ведь действительно, если считать, что Сталин один управлял всем, то становится непонятно, почему он многое не смог изменить и как после его ухода взяла власть кодла партократов. Зато, если принять, что в руководстве СССР, как и в любом другом руководстве, допустим, даже небольшой какой-нибудь фирмы, есть различные группировки, и управление производится с учетом баланса их интересов – все сразу становится на свои места. Конечно, в тридцать седьмом всяких Эйхе и Косиоров немного почистили, только ведь эта система, как гидра, и на месте срубленных голов уже снова отрасли новые. И одна из них… «Ха-ха, назовем его Белым. Почему? А потому что уж очень расписывал, как боролся против Темного Властелина, то есть… меня».
За этими размышлениями незаметно оказываюсь в машине. Заодно и вспоминаю, что сегодня необходимо утвердить план эвакуации промышленности на случай войны. Тем более что сегодня уже третье мая, а в донесениях разведчиков «день Д» – пятнадцатое. И хотя я помню, что в реальности ничего не произошло, во сне я волнуюсь. Чем черт не шутит, пока главный герой, то есть я, спит.
Вот тут на меня накатывает. «А вдруг это – на самом деле?» – опять хочется заорать, выскочить на полном ходу из машины или приказать остановиться и, подозвав охранника, застрелиться из его пистолета. Тело колотит мелкая дрожь, противная, липкая слабость медленно поднимается откуда-то снизу… Как ответ на это, вдруг вспыхивает удвоенная ярость, моя и реципиента. «Чтоб вас всех перевернуло да подбросило!» – ругаюсь и щипаю себя, шипя от боли. В конце концов, я офицер, и меня учили находить как минимум два выхода из любого безвыходного положения! Чтобы товарищ Сталин сдался – такого не будет! Дезертировать со своего поста накануне ТАКОЙ войны – это хуже, чем предательство.
Медленно успокаиваюсь. Что же, попал в кузовок – не говори, что не гриб. «Присягу помнишь? Ну вот, теперь и исполняй, сам Главнокомандующий приказ отдает: – Держаться…. Правда он – я пока еще… черт, запутаться можно. Ладно. Делай, что должно, и хрен с тем, что будет!»
Вот как раз и машина въехала в ворота башни.
5 мая 1941 г. Москва. Кремль.
Кабинет Сталина.
Алексей-Иосиф
Фантасмагория продолжается. Третий день… и у меня все меньше уверенности, что это сон. Не бывает таких четких и детальных снов. Разве что бред. Нет, даже для бреда все слишком реально. Смотрю на человека напротив, а реакция парадоксальная. В голове всплывают картинки из «Семнадцати мгновений весны», с документами и закадровым голосом. Черт возьми, осталось только ляпнуть вслух: «Характер нордический» – для полного счастья.
И так уже ближние время от времени с опаской поглядывают. Решили, кажется, что я приболел. Ну еще бы. Ходит товарищ Сталин неожиданно задумчивый, неторопливый, постоянно «тормозит», не всегда сразу вспоминая, как кого зовут или куда идти. Черт побери, еще и «врачей-отравителей» натравят. Не хватало только, чтобы эскулапы какие-нибудь изменения учуяли. Или залечат, или еще что-нибудь придумают.
Хорошо, что сегодня только он один и записан. И так в голове бардак полный. Ну не знаю я предвоенного времени, тем более всяких подробностей из жизни нашего руководства. Знания же самого реципиента не всегда вовремя всплывают. Вот и думай. Сделаешь что-нибудь, думая улучшить положение, а окажется еще хуже. Первую половину дня так и просидел, думая и вспоминая. Посмотрел материалы доклада, а потом взял книгу Макиавелли и делал вид, что ее читаю, образцы почерка изучал по заметкам на полях, да и сам для памяти заметки делал. Интересно, что потом историки про них выдумают? (Если конечно, опять Белый к власти не придет и не спрячет все эти книги в спецхран). Особенно заметки типа такой: «Павл… заг. еще попа…ук. лпб». Тут сам если забудешь, не поймешь, о чем написано. Это я свои мысли на ходу записывал, чтобы систематизировать потом. Генерал Павлов – это та проблема, что мне в первую очередь вспомнилась. Да еще его возможная причастность к заговору, о которой я где-то читал. А потом, по аналогии, вспомнились эти попаданцы у Звягинцева. Их же двое было, так, может, и я здесь не один? Надо указания Берии дать – пусть отслеживает все непонятное, связанное с изменением поведения людей, с появлением необычных шпионов и тому подобное. Глядишь, действительно еще гости из будущего появятся. А с Павловым – совсем непонятно. Старался ведь мужик, та же записка о тяжелых танках. Да и с танковыми корпусами он не совсем правильно был понят. Он ратовал за их разукрупнение, так как они слишком громоздкие. Наши же генералы поступили по Черномырдину, разогнав корпуса полностью. Но вина самого Павлова в этом минимальна. К тому же и сейчас к нему никаких претензий нет. А теперь вот еще этот адмирал… Трибуц. Не помню ничего такого особо хорошего про него, хоть убей. Подлодки не особо результативно действовали во время войны. Только Маринеско и отличился, один раз утопив несколько тысяч военных, в том числе и тысячу с чем-то подводников. Но это уже в конце войны было. Так что не блистал наш Балтфлот. С другой стороны, с детства помню, торпедные катера там неплохо дрались. Да и малые охотники отличились, подлодку с новейшими самонаводящимися торпедами утопили. Англичане потом ее у нас выпрашивали. Так что вот на основе этой скудной информашки и думай. Ну, я к нему неплохо отношусь, да и Кузнецов вроде считает, что он вполне на месте. Но в Финскую побед особых у флота тоже не было…
