о чем-то вроде выхода на пенсию.
Езда по льду разрушает привычные представления о мире. Только боги и некоторые насекомые могут ходить по воде. Трижды в жизни я испытывал ощущение, что преступаю некую черту. Впервые это случилось, когда мне довелось увидеть дно уничтоженного людьми Аральского моря. Второй раз — когда я читал один женский дневник. И третий — когда ехал по льду Байкала. Каждый раз возникало чувство, что я прикасаюсь к тайне. Нарушаю определенный запрет.
Я пытаюсь объяснить это Мише. Ни слова в ответ.
Сегодня мы остановились на ночлег на станции Покойники, в самом сердце заповедника.
Сергей и Наташа — местные сотрудники. Они красивы, как греческие боги, только одеты теплее. Они живут здесь уже двадцать лет, гоняют браконьеров. Моя избушка находится в пятидесяти километрах на север от их жилища. Как хорошо, что у меня будут такие соседи. Мысль о них согревает. Островок любви среди зимней стужи.
Вечер прошел в компании их друзей Саши и Юры — рыбаков и вылитых героев романов Достоевского. Саша — оживленный, бойкий, румяный. В глубине его раскосых глаз горит воинственный огонь. Юра — мрачный, медлительный и скрытный. Совершенно бескровное лицо. Первый — мятежник и зачинщик драк, второй — организатор подпольных заговоров. Юра не был в городе уже пятнадцать лет.
11 февраля
Утром снова выходим на лед. Лес отступает. Когда мне было двенадцать, мы посетили в Вердене музей, посвященный Первой мировой войне. Экспозиция одного из залов представляла залегших в окопах и покрытых грязью французских солдат. Сибирская тайга, нацелившая в небо частокол штыков, напомнила мне об этих погибших на фронте бойцах.
Лед громко трещит. На поверхности образуется паутина трещин и разломов, словно наполненных кровью ярко-синего цвета. Беспорядочные нагромождения сверкающего льда разбросаны по бескрайнему полю.
«Красиво», — говорит Миша.
И снова молчание до самого вечера.
В девятнадцать часов мы прибываем к мысу Северный Кедровый. Мой мыс. Моя хижина. Координаты: N 54°26′45.12″ / E 108°32′40.32″.
Темные фигурки людей и собак приближаются к берегу. Нас встречают. Деревенские жители, сошедшие с картины Брейгеля. Зимний голландский пейзаж, графичный и будто покрытый картинным лаком.
Идет снег. Затем наступает ночь, и все белое становится пугающе черным.
12 февраля
Володя Т. — пятидесятилетний лесничий, много лет живущий здесь вместе с женой Людмилой. Он носит очки с затемненными стеклами, и лицо у него доброе. Похож на медвежонка. Володя и Людмила хотят вернуться в Иркутск. У Людмилы хронический флебит, ей требуется постоянное наблюдение врача. Как и у многих русских женщин, кожа у нее очень белая и прозрачная, с просвечивающими сосудами.
Они ждали меня, чтобы уехать.
Из трубы моего будущего жилища, спрятавшегося среди кедров, поднимается дымок. Крыша покрыта хрустящей сахарной корочкой. Пряничный домик. Я голоден.
Избушка приютилась у подножия горного склона высотой две тысячи метров. Тайга поднимается к его вершине, но сдает позиции на середине пути. Дальше — царство каменных глыб, льда и неба. Сам Байкал находится на высоте четырехсот пятидесяти метров, и его берег виден из окна.
Работающие под начальством Сергея лесничие заповедника живут на расстоянии тридцати километров друг от друга. Моего соседа с севера, у мыса Елохин, зовут Володя. Сосед с юга, у бухты Заворотная, — тоже Володя. Позже, если я загрущу и захочу напиться в компании, мне нужно будет всего лишь пройти несколько часов на север или на юг.
Сергей, главный инспектор лесного хозяйства, приехал с нами из Покойников. Выйдя из грузовика, он некоторое время молча осматривает великолепный пейзаж, а затем, приставив палец к виску, говорит мне: «Прекрасное место для самоубийства».
С самого Иркутска меня сопровождает мой друг Арно. Француз, он живет в этом городе уже пятнадцать лет. Женился на самой красивой иркутской девушке. Она мечтала о Елисейских Полях и Каннах, а когда поняла, что Арно думает только о том, чтобы бегать по тайге, выставила его за дверь.
В течение нескольких следующих дней мы вместе займемся моим обустройством. Потом мои друзья уедут, оставив меня одного. А пока идет разгрузка багажа.
ДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО, НЕОБХОДИМОЕ ДЛЯ ПРОЖИВАНИЯ В ЛЕСУ НА ПРОТЯЖЕНИИ ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ
Топоры
Брезентовый тент
Холщовые мешки
Лом для проруби и сачок
Коньки
Снегоступы
Байдарка и весло
Рыболовные снасти
Набор кухонной посуды
Чайник
Ледобур
Веревка
Финка и швейцарский нож
Точильный камень
Керосиновая лампа
Керосин
Свечи
Спутниковый навигатор, компас и карта
Портативные солнечные батареи, кабель и аккумуляторы
Спички и зажигалки
Горный рюкзак
Водонепроницаемые сумки-мешки
Войлочный коврик
Спальные мешки
Альпинистское снаряжение
Противомоскитная сетка для лица
Перчатки
Валенки
Ледоруб
Аптечка (10 упаковок парацетамола для борьбы с похмельем)
Пила
Молоток, гвозди, напильник и другие инструменты
Французский флаг для празднования 14 июля
Фальшфейеры для защиты от медведей
Сигнальный пистолет
Дождевик
Решетка для костра
Складная пила
Палатка
Пенка
Налобный фонарь
Спальный мешок для температуры минус 40 °C
Куртка-канадка
Пластмассовые санки
Ботинки с шипами
Резиновые сапоги
Водка и рюмка
Спирт этиловый 90 % как дополнение к предыдущему пункту
Книги
Сигары и сигариллы
Ароматическая курительная бумага в пластиковом контейнере, защищающем ее от пересыхания
Иконы (святой Серафим Саровский, святой Николай Чудотворец, святой страстотерпец Николай Романов и его семья, Черная Мадонна)
Деревянные ящики
Бинокль
Электроприборы
Тетради и ручки
Продукты на шесть месяцев (макароны, рис, галеты, консервы, соусы и приправы, мед, кофе и чай)
Забавно, что, решив пожить на природе, представляешь себя любующимся звездным небом, курящим сигару и погруженным в размышления, а на самом деле сидишь и ставишь галочки в списке инвентаря. Жизнь требует от нас оставаться прагматиками.
Вхожу в избушку. В России торжествует пластик. Вероятно, семьдесят лет исторического материализма уничтожили у людей всякое чувство прекрасного. Иначе откуда это убожество? Зачем здесь линолеум? Вообще, каким образом китч завладел нашим миром? Похоже, главным результатом глобализации стал всеобщий дурной вкус. Чтобы убедиться в этом, достаточно посетить какой-нибудь китайский городок или посмотреть на новые интерьеры французских почтовых отделений либо на то, как одеты туристы. Дурной вкус стал общим знаменателем для всех стран и народов.
Два дня подряд вместе с Арно мы отдираем линолеум, клеенку, брезент и пластиковые панели, которыми отделаны стены. С помощью лома снимаем с поверхностей уродливую обшивку. Все это позволяет
