воротах меня встретили, как родного. Заново осмотрели и обработали рану, затем помогли отмыться и выделили чистую одежду. Это меня слегка взбодрило, но всё равно спать хотелось неимоверно. Частичное включение Героя ночи не помогало совершенно, — полностью игнорируя крутость заявленных способностей, организм требовал немедленно предоставить ему качественный и продолжительный отдых.
Я вовсе не против свалиться, но, добравшись до дверей комнаты, понял, что заснуть будет непросто. Там царило несвойственное предрассветной поре оживление.
Непонятно. Ведь Паксус и Ашшот с продажными барышнями куролесят, а Огрон с Тсасом потрёпаны, им сейчас спать да спать надо.
Тогда кто же там столь печально завывает?
Как ни странно, завывал Паксус. Никогда бы не подумал, что непоседливый сосед способен издавать столь тоскливые и протяжные звуки. Совершенно нетипичный репертуар для весельчака.
Концерт Паксус устроил, валяясь на койке лицом вниз. Из-за этого звуки искажались и приглушались, что превращало их в почти нечеловеческий вой.
Не успев удивиться тому, что Паксус почему-то не в борделе, я увидел, что Ашшот тоже здесь, и тоже ведёт себя необычно. Здоровяк нервно раскачивался на одном из стульев, и физиономия его была угрюма, как никогда.
Тому, что Огрон и Тсас тоже в наличии, я, разумеется, не удивился. Удивило меня то, что эти пострадавшие ребята пострадавшими не выглядели. В том смысле, что не предавались отдыху, положенному раненным, и, судя по их весёлым лицам, настроение у обоих более чем прекрасное.
— О, привет, Чак! — воскликнул Огрон, едва я показался на пороге. — Ты как?
— Живой, — осторожно ответил я, пытаясь понять, что тут вообще происходит.
— Ну да, заметно, на мертвеца ты не тянешь. А что там с той девочкой? Ты её нашёл в том тумане?
— Да, с ней всё нормально.
Сказав это, я понял, что обстановка в комнате ещё более странная, чем представлялась изначально. Паксус полностью проигнорировал упоминание девушки, которую я должен был отыскать в тумане.
А ведь он любой намёк на женский пол никогда не упускал.
С шутником определённо что-то не так.
— Ну раз нормально, садись быстрее, — с непонятным предвкушением протянул Огрон.
— Я вообще-то лечь собирался.
— Садись быстрее, не то от таких новостей ляжешь на пол. Тсас, вон, лежит и ржёт, как конь после гаравры. Больно ему, грудь порвана на лоскуты, а всё равно ржёт.
Тсас, действительно лежавший лицом кверху, при этих словах начал усиленно посмеиваться. Причём делал это с явной осторожностью, стараясь не потревожить раны.
Несмотря на сонливость, почти полностью захватившую голову, я начал догадываться о некоторых деталях происходящего. И, покосившись на подвывающего Паксуса, решил, что Огрон прав.
Лучше для начала сесть, и уж потом узнавать новости. То, что довело Паксуса до столь неестественного состояния и заставило человека с опасно травмированной грудной клеткой так смеяться, определённо способно свалить с ног.
Присев на краешек койки, я уставился на соседа, продолжавшего раскачиваться на скрипящем стуле:
— Ашшот, как там у вас всё прошло?
Здоровяк, мрачно таращась в одну точку, несвойственным ему жалким голосом умоляюще протянул:
— Чак, не спрашивай... Вообще ничего не спрашивай...
— Да ладно тебе, — усмехнулся Огрон. — Пусть лучше от вас узнает, чем другие расскажут. Весь город уже в курсе, как интересно вы по девочкам прошлись.
Ашшот обхватил руками голову и чуть не рыдая, начал нести полный бред:
— Меня целовала... Целовал... Целовало... Да Хаос меня побери! Меня целовала якобы женщина с огромной рыжей бородой. Вот как?! Как мне теперь такое забыть?!
— Что, всего бородой исколола, да? — с наигранным сочувствием уточнил Огрон, пока Тсас мычал, пытаясь справиться с приступом неудержимого хохота.
Паксус, внезапно прекратив завывать, заговорил монотонным механическим голосом:
— Чак, ты должен был уговорить меня начать хорошо учиться. Я должен был пойти в Лабиринт, а не туда, куда пошёл. Ты мог это сделать, ты единственный, кого я мог бы послушать. Чак, ты пойми, в этот город ходить нельзя. Этот город проклят. Гнилой и проклятый город. Чак, оказывается, Сад Красных Лепестков, это не лучший бордель, это квартал борделей. Один такой квартал во всём проклятом городе. Огромный квартал. Поэтому его все знают во всей Раве. Но не везде знают подробности. Вот и я не знал. Я услышал то, что все слышали. Я думал, что тут самое прекрасное место на земле. Я не знал, что это место следует сжечь до основания. Как же я ошибался... как ошибался... Прости Ашшот. Прости меня, пожалуйста.
Ашшот качнулся на стуле так, что едва не свалился. И, всхлипнув, ответил чуть ли не плача:
— Паксус, за что тут прощать? Я ведь тоже слышал про Сад Красных Лепестков. И тоже без подробностей. Я верил всем слухам. Я такой же глупый провинциал, как и ты.
— Вы про Приют Колючих Лилий расскажите, — нетерпеливо потребовал Огрон. — Чак, ты крепче сиди, ты сейчас точно упадёшь.
Уже приблизительно догадываясь, куда именно вляпались искатели продажной романтики, я покачал головой:
— Огрон, мне сейчас не до весёлых историй. Да и тебе тоже. Нам всем сейчас надо отдохнуть.
Не обратив на мой жирный намёк ни малейшего внимания, Огрон начал пояснять сам, не дожидаясь реакции от «пострадавших».
— Стражник Ботс их надул. Да их все надули. Паксус его спросил про Приют, а тот и рад стараться. Всё подтвердил и даже любезно дорогу объяснил. Представляю, как этот шалопай сейчас смеётся. Ведь все столичные знают, что Приют Колючих Лилий, это особый бордель на краю квартала. Для особых любителей необычных развлечений.
Я вздохнул:
— Огрон, тут уже всем понятно, что они попали в заведение не для любителей обычных девушек. Ну бывает, ну посмеялись городские над деревенскими. А теперь давайте попробуем поспать.
— Но я не хочу спать, — тем же безжизненным голосом продолжил Паксус. — Я хочу умереть. Нет, я хочу сделать так, чтобы меня никогда не было. Не существовало вообще. И чтобы никогда не было того, что случилось со мной. Чтобы всей никчемной жизни моей не было.
— Прикинь, Чак, эти провинциальные сердцееды сначала даже не поняли, куда попали, — посмеиваясь, сказал Огрон. — Вляпались с порога. Их там встретил целый комитет накрашенных мужиков в женской одежде. Вина налили, улыбались, тёрлись об них. В общем, всё было красиво, пока бородатый красавец не появился. Вот с такой вот бородой. Чак, да они реально до последнего думали, что это не мужики, а страшноватые дамы.
