class="p1">— Вы… вы напугали меня! — дрожащим голосом произнёс Кент. — Я…
— Прошу прощения, — сказал незнакомец. — Я не хотел…
— Всё в порядке, — быстро перебил его Кент, устыдившись своей нервозности. — Видите ли, я понятия не имел, что здесь кто-то есть. Я думал, что был совершенно один.
Услышав вопросительные нотки в его голосе, незнакомец поднял тонкую руку.
— Я, конечно, объясню. Я заметил вас здесь довольно давно и, наконец, решил подойти. Я не думал, что вы будете так поражены.
Кент подумал, не были ли те глаза, которые он видел раньше, глазами этого человека, с любопытством наблюдавшего за ним. В конце концов, подумал он, тот мужчина, должно быть, был так же удивлён, обнаружив его здесь, на кладбище. Он внимательно оглядел незнакомца. При слабом освещении было видно немногое, за исключением того, что он был удивительно высоким и худым, с измождённым и бледным лицом.
— Могу сказать, — продолжал незнакомец, — что у меня вошло в привычку прогуливаться по этому кладбищу после наступления темноты. Видите ли, оно мне дорого. Я имею в виду, что с ним связаны определённые воспоминания. Вот с этим конкретным надгробием, и тем, кто под ним лежит.
Кент Доусон увидел, как палец незнакомца указывает на тот самый надгробный камень, на котором стояла его пишущая машинка, и внезапное чувство вины заставило писателя пробормотать извинения.
— Вы должны простить меня. Правда, я не знал. Я немедленно уйду.
И Кент Доусон повернулся, чтобы начать собирать свои вещи. Писать рассказ над могилой матери или жены этого бедняги!
— Не уходите, — сказал незнакомец странно ровным голосом. — Я заметил, что ваш фонарик, похоже, не хочет оставаться на месте. Я подержу его, чтобы вы могли закончить свой рассказ.
— Он почти закончен, — сказал Кент, не зная, что делать в этой странной ситуации, — А остальное я могу доделать завтра, дома. Я смог погрузиться в историю, в атмосферу, которую создаёт это место. Концовка чисто механическая. Я могу дописать её при электрическом свете люстры, не имея ничего более вдохновляющего, чем обои.
Незнакомец внезапно подошёл на шаг ближе.
— Простите, что я так говорю, но, по-моему, вы ошибаетесь, считая концовку чисто механической. Ваша развязка должна обладать всеми качествами… реальности!
Кент, державший руку на валике пишущей машинки, повернул голову. Что этот оборванец может знать о «развязке» или о написании рассказов?
— Смотрите! — продолжал незнакомец. — Вокруг вас обиталище мёртвых. Но разве они мертвы? Разве у них не может быть собственной жизни? Откуда светолюбивому человеку знать о том, что происходит в темноте? Свет — это только половина жизни; двенадцать часов в сутках — это тьма! И именно под покровом тьмы существует загробный мир, мир духов, о котором человечество мало что знает и над которым оно смеётся, хотя самое сердце подсказывает ему, что этот мир существует!
Тон незнакомца был выразительным, но негромким, как будто говоривший был уверен в своих знаниях. Кент удивлённо уставился на него, подавляя желание направить луч электрического фонарика на этого таинственного человека.
— Садитесь, — сказал незнакомец тихо, но в то же время властно. — Садитесь и пишите. Заканчивайте свой рассказ и помните, что вокруг вас раскинулся странный ночной мир Нежити!
Кент Доусон сел и положил свои руки на клавиши. Несомненно, этот человек был наполовину сумасшедшим, гулявшим после наступления темноты по кладбищам, до тех пор пока не поверил в призраков. Возможно, потеря дорогого человека, который тихо покоился под этим надгробием, повредила его рассудок. И в этом он был прав — было бы лучше закончить рассказ здесь и сейчас. Когда незнакомец молча протянул руку, Кент передал ему фонарик, пробормотав слова благодарности.
Затем он принялся за работу. Теперь это было так легко; слова лились обильным потоком, тонко насыщенные жутью и сверхъестественным. Его развязка была бы шедевром сама по себе. Затем, задумавшись, он заметил, что воздух стал прохладнее. Холодный ветер, который, казалось, дул ему в спину, проникал сквозь лёгкий летний пиджак. Он повернулся за своим плащом и увидел, что незнакомец протягивает его ему.
— О, спасибо, — сказал Кент, надевая его, не вставая. — Довольно прохладно, вы не находите?
Ответа не последовало, и Кент Доусон продолжил. Слова рождались у него в голове и со сверхъестественной быстротой перемещались с его пальцев на бумагу. Кент начал смутно осознавать, что перед ним удивительная история, порождённая, казалось бы, окружающим его кладбищем. Это было любопытное ощущение, словно его подталкивают — вдохновение как никак! Он сделал мысленную пометку впоследствии писать все свои рассказы на кладбищах….
Кент Доусон нажал клавишу с точкой, настроил пишущую машинку на последний абзац и откинулся на спинку стула, закуривая сигарету. У него всегда было такое обыкновение — расслабиться на минуту-другую, закурить, а затем набросать последний абзац. У него была страсть превращать этот последний абзац, на основе которого иногда можно было создать или разрушить всю «тональность» рассказа, в произведение высшего искусства.
Чтобы полностью расслабиться, Кент слегка повернул голову к стоявшему у него за спиной незнакомцу, в руке которого был зажат фонарик, и предложил:
— Кстати, раз уж мы встретились, то можем и представиться. Я Кент Доусон.
Он почувствовал кивок головы собеседника, и услышал, как тот произнёс:
— Хотите узнать моё имя? Что ж, какими бы бессмысленными ни были имена… Джон Аллен Киларни.
— Рад познакомиться с вами, — сказал Кент. — Вы не можете себе представить, как я благодарен вам за то, что вы держите для меня свет. Возможно, если вам будет удобно, вы могли бы проводить меня обратно в мои комнаты. В качестве ответной услуги, мы могли бы откупорить бутылку марочного вина.
— Спасибо, но я не пью вино, — сказал мужчина, которого звали Джон Аллен Киларни.
Кенту показалось, что он уловил внезапную нотку злобы в голосе собеседника. Он мог бы продолжить расспросы, но последний абзац всплыл в его голове с поразительной чёткостью, словно уже напечатанный на листе. Это было идеальное завершение для этой истории о ужасе и колдовстве. Кент принялся печатать дрожащими от нетерпения руками. Затем, закончив, он на мгновение задумался над рассказом, восхищаясь его совершенством. В нём было всё, что нужно, чтобы завоевать признание любителей фантастики. Написав о зловещем Вампире, Кент почти поверил в его существование.
— Что ж, сэр, — сказал Кент, вынимая последний лист из машинки и размахивая им, — это финал чертовски хорошей истории, если можно так выразиться. Сам по себе сюжет уникален и реалистичен, но атмосфера — можно сказать, обстановка — великолепна, благодаря этому месту.
— Вы писали о вампирах? — спросил незнакомец странно приглушённым голосом. — И вы сделали это убедительно?
— Убедительно? — повторил
