очень гордился чадом, которое под присмотром, но забралось по траверсам на вершину горы Папай.
Солнце опускалось все ниже, а воспоминания не кончались.
— Извините, что прерываю ваш покой, — сказали рядом мужским голосом.
— Что? — вскочил с кресла Сергей Борисович. — Кто вы? Что вы тут делаете и как вы сюда попали?
Он инстинктивно кинул взгляд на ворота и калитку, они были закрыты изнутри.
— Простите, Сергей Борисович, — произнес названный гость, — я бы предпочел более плавное появление, но время не ждет.
— Кто вы такой? — Сергей размышлял, как, не привлекая внимания, сдвинуться ближе к двери в дом, потому что там, за дверью, лежал топор.
— Прошу прощения, я забыл представиться, — приложил руку к груди незнакомец. — Азазель.
Был он средних возраста и роста, подтянут, носил дорогой черный костюм-тройку, покрытую таким же черным плащом, и лакированные, начищенные до зеркального блеска черные ботинки. Лицо гостя было правильных форм, с аристократическими чертами, но вот глаза выделялись на его фоне. Очи у сего господина были разного цвета. И если один сиял изумрудный красотой, то второй был ярко-красным.
— Азазель? — удивился Савельев.
— Да, так точно, а вас что-то смущает?
— Все, если честно.
— Кстати, к топору передвигаться не нужно, если даже вы его успеете схватить, он вам все равно не поможет.
— Да я и не хотел…
— Хотели, Сергей Борисович, хотели.
— Вы умеете читать мысли?
— Я умею многое, но прислан не за этим.
— А зачем? Чтоб напугать старика именем демона? — поинтересовался хозяин дома. — Вы не поверите, наверное, но книжки я иногда читаю и про Азазеля где-то тоже пролистывал.
— Тем проще, — улыбнулся незнакомец, — вы знаете, кто я, и не нужно вам доказывать, что это именно я, а не кто-то другой.
— Позвольте, — встрепенулся Сергей, — если вы тот самый Азазель, то доказывать придется, ибо в эти сказки не верю, я, знаете ли, атеист и поборник теории эволюции.
— Смешные вы люди, — вздохнул гость, — вам всегда фокусы важнее истины, и если ее нельзя доказать фокусами, то вы в нее не поверите.
Он щелкнул пальцами, и вместо человека в плаще и костюме на веранде дачного домика стоял пятиметровый демон с рогами буйвола, крокодильим хвостом, змеиными глазами, весь в чешуе и слизи и клацающий огромной клыкастой пастью, из которой то и дело вылетали огненные комья лавы. И тут же этот демон скукожился опять до человека.
— Так я больше похож на Азазеля? — поинтересовался гость у стоящего в оцепенении человека.
— Да, — выдохнул Сергей Борисович и плюхнулся обратно в кресло, потому что ноги дрожали и не держали его грузное тело в вертикальном положении.
— Можем приступать к основной теме визита?
— Валяйте.
— Прошу меня простить за страшную весть, Сергей Борисович, — приговорил Азазель, — но я принес вам две новости.
— Плохую и хорошую, как в том анекдоте?
— Именно.
— Ну, давайте с хорошей.
— Давайте я начну с плохой.
— Мы все умрем?
— Ну не все, но большинство, включая вас.
— Увы, жизнь — это болезнь, передающаяся половым путем и ведущая к летальному исходу, — пошутил Сергей Борисович, — еще ни кто не выживал.
— Согласен, но плохая новость заключается в том, что вы умрете через три часа, — произнес демон. — Инсульт, а помочь и вызвать скорую никто не сможет.
— Как через три часа?
Слова названного гостя прозвучали, словно гром среди ясного неба. Они сильнее кувалды вбили хозяина дома в кресло. Ноги дрожавшие еще от вида демона совсем отказались повиноваться. Он верил этому существу и от того становилось еще страшнее. Мы никогда не думаем о смерти, точнее думаем, но отстраненно. Возможно, об этом думает смертельно больной или приговоренный к смерти, но это больше исключение из правил. Вокруг нас постоянно кто-то умирает. Домашние животные, соседи, дальние родственники, близкие родственники. Но это не ты сам. Да, каждый человек знает, что он смертен, но смерть эта где-то далеко, где-то не в здешней реальности. Когда-то возможно будет, но точно не сейчас. Смерть — как снег вначале зимы. Всегда теоретически знаешь, что он будет, но практически никогда к нему не готов. Тем более три часа. Тут и полгода мало на утряску всех дел, а здесь три часа. Вот что теперь делать? Звонить жене и диктовать завещание? Или самому нотариусу? А может, еще есть шансы? Может, попытаться упросить этого с рогами, чтоб он хотя бы денек дал? Мысли неслись галопом. Если денек, то можно взять такси и доехать до города. Дорого? Да какое «дорого», если через три часа тебе никакие деньги не помогут, а самое главное, не будут даже нужны.
— Боюсь спросить, что за хорошую новость вы мне принесли.
— Мое начальство решило дать вам второй шанс.
— Еще пожить? — захлебнулся радостью Савельев.
— И да, и нет.
— Объясните?
От сердца сразу отлегло. Есть шанс, а это уже немало! Самое страшное, когда шанса и выбора нет и ты ничего не можешь сделать с ситуацией. Если есть шанс подергаться и хоть чуточку сдвинуть в нужную сторону эту гору проблем, то стоит рыпаться. Непременно стоит рыпаться.
— Мое начальство предлагает вам небольшой эксперимент. Знаете, говорят, что если бы родиться заново, то не совершил бы ошибки и выбрал правильную дорогу. Вот и вам моим начальством дан шанс исправить свои ошибки и пойти по правильной дороге. Вы родитесь заново и проживете второй раз свою жизнь, но будете уже с детства помнить все, что было с вами в этой жизни.
— Зачем вам это?
— Я же говорю, эксперимент.
— Я согласен.
— Вот так сразу — и даже не подумаете?
— А чего тут думать? Вы мне предлагаете прожить еще жизнь. Тут выбора-то нет. Или соглашаться и жить, или отказаться и умереть.
— Вы точно подумали?
— Да куда уж точнее, точнее не бывает.
— Тогда приготовьтесь, закройте глаза и ждите сигнала.
Сергей Борисович закрыл глаза и провалился в пустоту. Словно на скоростном лифте резко поехали вниз. Его даже чуть не стошнило. И он уже хотел открыть глаза и сделать это неприятное дело, как ощутил удар по заднице.
— Охренел, что ли? — хотел спросить Савельев и открыл глаза.
Вместо ора получился только детский плач.
— Ой, смотрите, мамаша, кто у нас такой хороший! Имя-то придумали?
— Сережей назовем, в честь его деда, муж очень просил.
Сережу положили рядом с мамой. Он уже и не помнил, как хорошо быть рядом с мамой. Этот запах, который успокаивает и вселяет уверенность в завтрашнем дне. Да что там в завтрашнем — вообще в жизни. Мама — это хорошо, мама — это здорово. Это тот единственный человек, который
