Я закатила глаза и спросила, в надежде, что они наконец оставят меня в покое:
— Какую такую работу?
— Забирать души из мира теней и доставлять их Повелителю, — объяснила большая.
Я растерянно оглядела освещенное помещение, в котором оказалась, будто искала поддержку. Но ждать её глупо, я теперь одна. Перевела взгляд на то, что, судя по всему, некогда было мраморной гробницей. А теперь огромные осколки бледного камня разбросаны по пыльному полу.
Малая тень тем временем что-то бурчала, но я ее не слушала.
— Но с тобой что-то было не так сразу. Обычно души спят. А ты нет, еще и лягалась. И хваталась. И кусалась…
Разбитая гробница была пуста. Но похоже, пуста она была не долго. На древнем, изъеденном червями и молью, матраце, отчетливо были видны пролежни — что-то тяжелое долго находилось здесь, наверное, много десятилетий. И по форме очень походило на… тело?
— Кусалась? — удивилась большая тень. Краем глаза мне показалось, или она взглянула на другую с замешательством? Но я не вникала в их разговор.
— А разве нет? Меня укусила…
Но чьё тело? И где оно теперь? Здесь всё каменное, из расчета, что этот склеп простоит века. И пол тоже — но я не могу понять, какой это камень. Да и толстенный слой застарелой пыли мешает мне рассмотреть. Но что я отчетливо вижу — так это несколько пар следов. Две пары мужских ботинок вошли, но покинули склеп три пары. Последние следы были лёгкие, невесомые, едва заметные. И женские.
Лира! Та самая, ради которой меня и убили. Значит — это склеп семьи Нейтана. Я прочла надпись на ближайшем надгробии, чтобы удостовериться. “Оливер Гилфорд. 1805–1836 год. — "покойся с миром, любимый сын”. Могила старшего сына Лидии, которого убил Нейт. И Лиру они похоронили здесь же.
— Не кусала, тебе показалось… Мы не хотим здесь быть, — от жалобной мольбы я поняла, что уже просто закипаю.
— Да поняла я! — я оторвала задумчивый взгляд от пыли и праха и гневно взглянула на теней. — Тогда валите куда-нибудь! У меня и без вас забот хватает.
— Мы не можем, — с обидой в голосе протянула большая.
— Почему?
— Тени не ходят просто так. Одни. Это против правил. А вернуться без твоей души нам нельзя.
— Оставайтесь здесь, — недолго думая, согласилась я. — И больше не тяните меня вниз! Я на тот свет не собираюсь.
Несколько следующих минут я только и делала, что выслушивала причитания двух пришельцев из иного мира. И остаться не могут, и вернуться назад боятся. И я, в добавок, такая плохая, что не спешу на свидание с Демоном. Мне так это надоело, что я злобно скрипнула зубами.
— Так, ясно! Замолкните! Я с вами не пойду. Но и вас гнать не стану, раз уж вы тут по моей вине. Но только мешать мне не смейте! Тени… нужно вас как-то назвать.
— Назвать? — переспросила большая, подлетая ближе. — Именем? У нас нет имен. Мы бесплотные.
— Но мы многое знаем…
Малая тень воодушевилась, это было видно по тому, как она слегка раздулась, становясь немного прозрачнее. Похоже, почуяла перспективы такого сотрудничества.
— Ладно! — я призадумалась. Довольно странно называть их тень и … тень. Если они разумны, а похоже, это так, то им нужно имя. И они разные. Одна сильнее и плотнее, другая выглядит хилой, но хитрая, как лиса. Звать их нужно по-разному. — Ты будешь хм… Орландо! А ты тогда — Блум. Договорились?
— М-м-м… заманчиво, — протянул Орландо, немного задумавшись, будто свыкаясь со своим новым статусом тени с Именем. — Рядом с тобой мы сможем питаться…
— Только с моего разрешения! — осадила я его.
— Что!?
— А то прогоню!
— Идет, — нехотя согласился Блум, оглядываясь на приятеля в поисках поддержки.
— Отлично! По рукам, — я протянула к ним ладонь, но поняв, что идея так себе, убрала ее за спину. — Но есть одна проблема — я и правда голая. И в таком виде мне на люди нельзя.
Я вновь коснулась единственного, что было на мне в этот момент — кулона. И перевела взгляд на то место, где, как я помнила, я и очнулась. Внимание привлек предмет, лежащий неподалеку. Ого! А ты-то здесь откуда?
В руках я держала складной нож с красной рукоятью — подарок любимого. И пыталась вспомнить, у кого он был при моей… жизни?
Глава 2
За месяц до возвращения Эвелин.
— Наконец то! Вас двоих только за смертью посылать! — звонко хихикнула Лира, с легкостью спрыгивая с могилы старшего Гилфорда. И сразу кинулась в распахнутые объятия Нейта.
— Ты… — произнес темноволосый на выдохе, целуя свою возлюбленную.
— Молчи, — приказала девушка, отвечая на поцелуй, и обвила хрупкими ручками мощную шею вампира.
Марк стоял в стороне, взирая на них с немым удовлетворением.
Они это сделали. Вернули его сестру из загробного мира. Воплотили в жизнь план, казавшийся безумным и кровавым. Да, ценой многих невинных жизней, но жизни для двухсотлетнего исчадия ада уже не имели значения. Почти все… кроме одной.
Когда Марк понял, что жаркие ненасытные поцелуи у этой парочки перерастают в нечто большее, он предпочел ретироваться.
Сел в свой автомобиль цвета красного бархата, и с наслаждением закурил. С досадой отметил, что пора бы пополнить запасы любимых сигарет с яблочным ароматом.
Что ему делать теперь? Можно ли вновь найти место в жизни, если тебе осталось бессчётное количество лет? Он призадумался. Маленькие городки, типа Криспа, уже приелись. В них нет той кипящей жизни, которой так недоставало умершей душе. Как заново начать строить то, что разрушилось так давно? Марк давно понял, что некоторые вещи не подлежат восстановлению. То, что произошло с Мэлани несколько десятков лет назад — главное тому подтверждение. Его жизнь превратилась в пытку, длящуюся мучительно долго.
Он будто смотрел невозможно нудный сериал, который от сезона к сезону становился всё скучнее и однообразнее, но не мог найти в себе силы прекратить просмотр и выключить телевизор. Но однажды это предстоит сделать.
Сестренка могла бы всё исправить. Снять эту боль, но лишь на время. Это для Нейта Лира — настоящий подарок судьбы, и шанс на новую жизнь. Шанс, чтобы стать лучше. Лишь бы он смог этим воспользоваться. И не просрал всё, как он умел, и любил это делать.
Марк забарабанил пальцами по рулю, обитому замшей, цвета кофе с молоком, не выпуская сигарету из зубов и в задумчивости поглядывая на вход в фамильный склеп Гилфордов. Ему тяжело было признаться себе, что радость от воскрешения сестры омрачается кое-чем еще. Он вспоминал кровь с привкусом корицы… и глаза цвета эспрессо.
— Я тоже рада видеть тебя, братик! — маленькое миловидное личико Лиры просунулось в окно, когда он докуривал уже третью сигарету, и нагло вклинилось в его мрачные мысли. Марк выпустил последнее облачко яблочного дымка и погасил тлеющий окурок, просто стиснув его в ладони. Боль обожгла кожу на долю секунды, а потом он и вовсе забыл о ней.
