— А откуда вы знали, в какую квартиру надо ворваться?
Какой-то тип потратил огромное количество времени, закладывая кирпичами боковое окно. Поработал старательно, но в отношении звукоизоляции... они имели дело с неаккуратным человеком. Снаружи, во дворе, валялись куски изоляционных материалов. А если в таком здании, как это, на подобное дело затрачиваются столь солидные средства, то можно сделать вывод...
Оба молодых человека на мгновение подняли глаза от своих записных книжек, их лица выражали уважение.
— Вы могли бы вызвать полицию, — сказал один из них.
— Я посчитал, что на это у меня нет времени. В этом бараке не было и дюжины освещенных окон, и мне показалось сомнительным, что хоть в одной квартире окажется телефон.
— Но это же было чистым безумием: идти сюда одному!
Я улыбнулся, и рана на губе тут же напомнила о себе острой болью.
— Не один! — Я указал пальцем на мой сорок пятый, лежащий на столе.
Хэл Рэндольф, который стоял заложив руки за спину, резко повернулся. Это был крупный мужчина, солидно скроенный, с красным лицом. Он никогда не терял хладнокровия. Меня Рэндольф не любил, а еще больше ненавидел Мартина Грейди, но в настоящий момент, будучи пленником инструкции секретной службы, старался сдерживаться.
— Вы сразу узнали Вито Салви?
Я кивнул, удобнее устроился на стуле, стараясь забыть о вкусе крови во рту, и сдержанно пояснил:
— Мы с ним уже встречались.
— Вы знали, кто он?
— Конечно! И вы тоже это знаете. Так что не спрашивайте меня, почему я его убил, вместо того чтобы связать. Это большая удача, что все произошло именно так... Я только осилил замок и вошел, как он появился из другой комнаты. Посмотрите на эту дверь... Нелегко ее одолеть, а? Но есть еще другой выход, вон там. Салви мог бы скрыться, если бы знал, что я тут... Подонок! Он прекрасно владел приемами борьбы с ножом, впрочем, как и другими видами оружия...
— За исключением одного удара, — заметил более молодой, из службы «Действие».
— Какого?
— Ведь вы его одолели, нет?
Рэндольф ухмыльнулся:
— Мне кажется, Куртим, вы недостаточно хорошо знаете нашего друга. Это — Тайгер Мэнн. Если вы заглянете в его досье, то кое-что узнаете. Враги поместили его на листе "А", что сделает из него в ближайшем будущем мертвеца. Он в рядах разведки со времени войны и до такой степени любит игру в шпионы, что просто заболеет, если ему помешают в нее играть. Вот почему под эгидой индустриальных миллиардеров, которые не слишком доверяют официальным службам, мы видим, как наш Тайгер Мэнн влезает во все дела, начиная с охоты за шпионами до сведения счетов на углу улицы из-за мелкой монеты... Я не знаю, как Мэнн сам себя называет, но он просто профессиональный истребитель, убийца гангстеров, и у него достаточно мощное «прикрытие», чтобы каждый раз быть оправданным. Правда, закончится все тем, что рано или поздно он совершит ошибку, и в этот день на двух континентах будет оглушительный шум.
Я возразил:
— На трех, Рэндольф, на трех... — и вскочил на ноги, потому что боль в боку стала невыносимой. — Я повидаю вас завтра утром, чтобы сделать заявление.
— А теперь что вы собираетесь делать?
Я нашел свою шляпу и забрал свое оружие.
— Повидать врача... Врача, который не докладывает о пулевых ранениях и других ранах. У вас есть возражения?
Наступило долгое молчание, потом Хэл Рэндольф кивнул. Он знал, что я приду. Ведь у меня тоже были вопросы.
Я вышел, спустился на улицу, и мне пришлось пройтись, прежде чем удалось поймать такси. Я назвал водителю адрес Рондины и повалился на подушки.
Когда я ее увижу в тысячный раз, ничего не изменится. Каждая встреча с этой женщиной, которую я так люблю, приводит меня в изумление. И не из-за классической британской красоты ее лица, обрамленного спадающими на плечи шикарными волосами цвета красного дерева, не из-за ее тела со столь совершенными линиями, что не верится глазам, а просто потому, что она есть.
Для меня в течение двадцати лет Рондина была мертва. Да, целых двадцать лет! Она пыталась меня убить, а потому, в свою очередь, была ликвидирована. Но я нашел ее снова, мою Рондину. Хотя на самом деле все не так уж таинственно... Первая Рондина, состоявшая на службе у нацистов, была старшей дочерью в семье, для которой она просто не существовала. Они давно ее забыли и вспоминали только по необходимости.
Но мои воспоминания не изгладились. В течение двадцати лет я мечтал ее задушить и почти достиг этого, когда нашел... ее младшую сестру, похожую на нее во всем как две капли воды. И я назвал ее Рондиной. Теперь это имя, навсегда оставшееся в моей памяти, принадлежало Эдит, потому что я так обратился к ней с самого начала, а она отозвалась на него со всей присущей ей серьезностью.
Она встала в полуоткрытой двери, закрывая мне вход, пока я не сказал:
— Добрый день, Рондина!
Тогда она улыбнулась, распахнула дверь, но не успел я переступить через порог, как ее что-то насторожило. Улыбка исчезла, уступив место испугу.
— Тайгер!.. Опять?.. — прошептала она.
Я знал, что улыбка придает мне идиотский вид, но ничего лучшего не придумал.
— Нечто вроде неудачного виража, и оказываешься лежащим среди ромашек, куколка...
Рондина, сделав усилие, поняла, и ее губы, такие мягкие в очертании, сомкнулись.
— Тебе скверно?
Она взяла меня за руки, провела в гостиную и почти толкнула на кушетку.
— Не беспокойся, девочка... Я выживу. Ты помнишь доктора Киркленда?
— Того самого?
Я кивнул:
— Да, позови его.
Не задавая лишних вопросов, она взяла телефонный справочник, перелистала его и набрала нужный номер. Состоялся короткий разговор. Повесив трубку, Рондина направилась к бару. В три часа утра она манипулировала бутылками (довольно непривычное время для женщины), наливая мне виски.
Я проглотил довольно солидную порцию, потом, откинувшись на подушки, закрыл глаза.
— Могу я еще что-нибудь сделать для тебя?
— Ничего, детка... Надеюсь, Киркленд быстро приедет, а я слишком измучен, и все вокруг как в тумане.
— Говорить тебе тоже больно?
— Нет.
— Тогда, может, расскажешь мне, что случилось?
Я поднял голову и посмотрел на нее. Озабоченное лицо Рондины выражало больше чем простое беспокойство о моем состоянии.
Между нами нет недомолвок, потому что для меня она не просто переводчица ООН, кем является для всех, а квалифицированный агент, имеющий солидное прикрытие. И Рондина знает больше, чем кто-либо из тех, кто имеет право знать о моей работе. Ведь бывают моменты, когда очень трудно сохранить свою броню и просто необходимо кому-то довериться. Хочется все же допускать, что и другие придерживаются тех же принципов, что и ты.
