здесь в любой момент, но я не могу ждать. Я бросаю плачущую Тару на руки ближайшему мужчине и бросаюсь обратно в горящий дом.
Дым настолько густой, что я вынужден наполовину бежать, наполовину ползти через гостиную. Глаза слезятся, легкие жаждут воздуха. Я добегаю до лестницы как раз в тот момент, когда загорается край ковра, ближайшего к кухне. Пламя быстро распространяется и движется к лестнице.
Наконец я поднимаюсь в спальню девочек и напрягаю глаза, чтобы увидеть свою сестру. Ее нет там, где я ее оставил, и я бросаюсь к кровати. Дина, закутавшись в одеало, прячется под ним.
— Я здесь, Сахарок. — Я откидываю одеяло в сторону, обхватываю Дину за талию и прижимаю ее к груди.
О том, чтобы вернуться к входной двери, не может быть и речи. Там слишком много дыма. Я могу попробовать выбраться через окно — оно не очень высоко, но папа заколотил его в прошлом месяце, потому что Тара постоянно открывала его, и он боялся, что она выпадет. Мы должны добраться до моей комнаты в другом конце коридора и воспользоваться балконом.
— Держись за меня! — Я не могу оценить, насколько громко я говорю, поэтому на всякий случай кричу. — Мы выходим!
Дина обхватывает меня за шею и прижимается ко мне, ее маленькое тело дрожит в моих объятиях. Я делаю шаг в коридор, затем быстро отступаю. Огонь распространился наверх, и жар отрезает путь к моей комнате. Спуск по лестнице — единственный выход.
— Все будет хорошо. — Я целую волосы своей сестры. Сердце бьется так быстро, что кажется, будто оно вырвется из груди. — Все будет хорошо.
Крепче прижав ее к себе, я делаю глубокий вдох и снова выхожу в коридор.
Перегнувшись через перила, я смотрю на нижний этаж дома, где пламя лижет кухонные шкафы и ползет по занавескам. Огонь перекинулся на лестницу, его усики тянутся между балясинами. Я не могу решить, что хуже: жар или дым. Затаив дыхание, я бегу вниз по лестнице так быстро, как только могу. Входная дверь распахнута, пожарная машина остановилась, и из нее выбегают пожарные. Я уже на полпути к выходу, когда справа от меня раздается еще один взрыв, от которого нас с Диной бросает на пол.
Так жарко, что кажется, будто кожа плавится. Моя сестра лежит в нескольких футах от меня, хрипит и борется за дыхание. Я подползаю к ней и притягиваю к себе, а затем обхватываю ее своим телом, чтобы укрыть от пламени.
— Все хорошо, малышка. Помощь придет, — говорю я рядом с ее ухом, перед тем как темнота поглощает меня.
* * *
Пятнадцать лет назад, Нью-Йорк
(Сиенна, 5 лет)
Я бросаюсь на диван, скрещиваю руки и хмыкаю.
— Ты обещала, мама! У Луны сегодня шестой день рождения! Я ее лучшая подруга. Мы должны пойти.
Мама вздыхает и садится рядом со мной.
— Мне очень жаль, Сиенна. Босс назначил мне и твоему папе встречу на эту субботу.
— Вы с папой всегда работаете. — Я нахмурилась, надув губы.
— Сиенна, милая, ты же знаешь, что это неправда. — Она поглаживает меня по руке.
Я отстраняюсь от нее, бормоча:
— Если ты меня любишь, ты отвезешь нас к ней. Ты же обещала! Папа говорит, что выполнять обещания — это самая важная вещь во всем мире.
Мама бросает взгляд на моего отца, который стоит у книжной полки.
— Эдоардо и Сара сегодня работают в казино. Может быть, мы попросим их поменяться? Мы поработаем вместо них сегодня, а они подменят нас в субботу.
Я смотрю на папу широко раскрытыми глазами. Пожалуйста, скажи "да"!
— Артуро? Ты присмотришь за ними? — Папа бросает через плечо моему брату, который сидит в кресле у окна и возится со своим телефоном.
— Нет. Мне нужно работать в субботу, — качает он головой. — Но я могу понаблюдать за отпрысками сегодня вечером.
Я фыркнула. Артуро стал таким занятым и серьезным с тех пор, как начал работать на дона.
Отец вздыхает и буравит меня взглядом.
— Неужели это действительно так важно, что мы оба должны пойти? Я могу попытаться что-нибудь устроить, чтобы мама могла отвезти тебя.
— Да, это важно. Ася! — Я жду, пока сестра оторвется от рисования на журнальном столике, и кричу:
— Скажи что-нибудь!.
Она только пожимает плечами.
— Видишь, Ася тоже хочет, чтобы вы оба поехали. Пожалуйста, папа. Мы никогда никуда не ходим вместе. Там будут клоуны! Я больше никогда ни о чем не буду просить.
Папа отталкивается от книжной полки.
— Ладно. Я позвоню Эдоардо.
Я визжу от восторга и прыгаю к нему в объятия.
— Да! Спасибо!
— Как будто я могу тебе отказать, малышка. Я слишком сильно тебя люблю. — Он целует меня в макушку. — Идите на кухню, вы двое. Артуро приготовит вам ужин, так как нам с мамой нужно собираться на работу.
* * *
Звонок в дверь вырывает меня из сна. Я вглядываюсь в темноту. Неужели мне это приснилось?
Звонок раздается снова.
Я сползаю с кровати и на цыпочках иду к балкону, чтобы посмотреть на крыльцо. Двое мужчин в костюмах разговаривают с Артуро. Их голоса приглушены, поэтому я не слышу, о чем они говорят, и не вижу лица брата с этого ракурса, но его тело внезапно выпрямляется. Он зарывается руками в волосы, дергает их, затем поворачивается к открытой входной двери и ударяет в нее кулаком. Мужчины еще что-то говорят и уходят, садясь в черную машину, припаркованную у нашего подъезда. Когда я снова смотрю вниз, Артуро сидит на верхней ступеньке, схватившись окровавленной рукой за волосы.
Я бегу к своей кровати и забираюсь под одеяло, но спать не хочется. Кто эти люди, и почему мой брат так себя отреагировал? Артуро никогда ничего не бьет.
Я смотрю в потолок, когда слышу, как кто-то поднимается по лестнице и пересекает коридор. Мгновение спустя тишину ночи заполняет звук открывающейся двери нашей спальни. Я сажусь в постели и вижу, что Артуро стоит на пороге, держась за дверной косяк.
— Давай разбудим Асю, — говорит он. — Мне нужно кое-что сказать вам обоим.
Его голос звучит странно. Это не поддразнивание, как обычно, когда он разговаривает с Асей и со мной.
Щелкнув выключателем у двери, Артуро присаживается на край кровати моей сестры. Он выглядит иначе, чем когда укладывал нас. Лицо бледное, под глазами темные круги. Артуро, как правило, не отличается жизнерадостностью. Папа всегда говорит, что мой брат слишком стар для своих лет, что бы это ни значило, но он всегда был сильным. Сейчас
