Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 8
что в попытках это понять, он чуть было не обезумел. Как будто плавание через бесконечные дни грусти, злости, страха, скорби. Окружённый островами, сделанными из плоти.
Норка с шумом появился в школе: в первый день сломал пальцы старшекласснику на футбольном поле на глазах напуганных хулиганов, когда в здании шли уроки. Но на этом он не остановился. Его тихая слава распахнула крылья шёпотом учеников, кто стал свидетелем его драк, которые теперь исчислялись пальцами двух рук.
Норка завязал шнурки на кроссовках, встал с ступенек, расправил плечи. Внезапно его рубашка пропиталась потом, сквозь неё проступали следы ожогов. Он поднял пиджак, встряхнул, надел. Школьный коридор, тёмный и убогий, как всегда. Норка прошёл в дальний угол, оглядываясь по сторонам. Он зашёл в туалет, набрал холодной воды в ладони, выплеснул всё на мрачное лицо, а затем стукнулся лбом о зеркало с закрытыми глазами.
Борис, у которого на правой щеке пластырь, выглядевший почти так же, как и сейчас, в сером жилете с рисунком обезьян и чёрных брюках, стоял у двери туалета и ждал Норку. Последний вышел и улыбнулся ему. Борис шёл рядом, они пришли к входной двери, и охраннику ничего не оставалось, как открыть им дверь. Норка достал из кармана пиджака пачку сигарет. Все ещё улыбаясь. Это немного жутковато. Борис напряжённый. Норка дал одну сигарету ему, прикурил, другую — закурил сам.
— Пойдём. Купим сигареты, — с скрипучим звуком он открыл дверь.
Борис ничего не ответил. Он прикрыл свои слабые глаза от яркого света. Вокруг них ничего не видно, кроме чистого белого пространства. Прохладно.
Они вышли за территорию школы через отверстие в бетонной стене, изрисованной граффити. Зашли в дворы, курили и долго шагали на север, волосы и одежда припорошены серо-белым снегом. Бледные, ненасыщенные цвета. Никаких слов, только тишина.
Через время, их уши и щёки покраснели от холода. Они докурили сигареты. Из-за неровной дороги, Борис и Норка поднимались и спускались по земле, потом подтянулись на бетонные плиты, следом спустились на другую сторону и вышли к пляжу. Плоское, безликое полотно простиралось до горизонта во всех направлениях, совершенно лишённая цвета и каких-либо особенностей, под унылым серым небом. К ним вели два ряда следов, тянущихся по снегу.
«На западе, в девяти километрах стояла гостиница, а прямо за ней было поле и заброшенное здание. У гостиницы был магазин. Я тогда не спросил у него, почему мы к нему не пошли. Оказалось, это было неважно».
Сопли текли из носа, конечностей они почти не чувствовали. Спустились вниз по склону, прошли по ледяной реке до ближайшего острова. Борис от ужасного мороза обнимал себя, один раз чуть не шлёпнулся об лёд. Прошли через весь чёрный остров с костлявыми деревьями, испарились в заледеневших камышах, которые трескались и падали во время всего долгого пути. Потом Норка встал спиной к Борису, расстегнул ширинку, с облегчением брызнул жёлтой струёй на снег. Они шли дальше.
— Бойко из одиннадцатого Б переманивает младшие классы на свою сторону. Он хочет, чтобы меня исключили, слышал? — спросил Норка. Они остановились в центре пустой местности.
— Да. Вот козлина.
— Я привёл тебя, чтобы рассказать свой план. Неделя будет бешеной, будет много сломанных рук, всё как всегда.
— Откуда в нём взялось столько энергии.
Норка ухмыльнулся. Он повернулся к нему.
— Борис, ты же будешь рядом, если всё пойдёт не по плану?
— А когда всё складывалось по плану?
Они смеялись.
* * *
В стиле акварели: Влад летал по квартире, пиная пустые бутылки, внимательно изучая пространство вокруг себя несколько раз, чтобы точно не забыть ничего важного. На подбородке — трёхдневная щетина. Синие мешки под глазами. Интерьер квартиры окрашен песочным цветом с белыми карандашными линиями длиной в три четверти. Повсюду его работы: картины расцветали алхимическими красками, двигались и боролись, чтобы пробраться в наш мир. Влад пытался собрать их все, аккуратно связав верёвками. В то время как Влад находился на ярком свету, на заднем плане, в тени около двери, стояла тёмная фигура.
— Папа, я не хочу уезжать.
— Заяц, всё хорошо, не нужно бояться. Посмотри на столешницу, видишь этот фантастический парк развлечений? Это лучше, это гораздо лучше нашего дома. Много приколов и американские горки!
— Папа, я не могу кататься на горках. Меня укачивает.
Неловкая пауза.
— Но тоннель любви тебе нравится?
В этот момент девочка вот-вот заплачет. Влад подошёл к дочери, опустился на колени чтобы обнять, но она с криком обиды убежала от него. В последнее время она никому не позволяла прикасаться к себе, много плакала и была тенью. Казалось, с его дочкой случилось что-то не очень хорошее.
Прежде чем убраться отсюда навсегда, он посмотрел в глазок. Ни одной живой души.
В стиле фотошопа: отпечатанные на матовой зелёной бумаге силуэты Влада и его дочери в подъезде. Влад закрыл дверь, взял картины в одну руку, дочь в другую, — и побежал в другой конец коридора, обрамлённого в ржавчину. Лампочки над головой мерцали болезненным светом. Композиция тесная, вызывающая клаустрофобию. Влад с дочкой всё ближе — их лица становились размытыми, а дверь квартиры выдвинулась на первый план; она грубо изрисована словами «Я РАБОТАЮ НА ГОБДЕВА, ПОЭТОМУ Я УМРУ».
Во время дороги изображение всё хуже воспроизводилось. Влад радовался, что наконец смог вывезти ребёнка из территории промышленной катастрофы.
«Ахуеть» — он ахуеть как сильно любил своего ребёнка.
Он выдохнул. А потом его сердце забилось чаще, когда образ забытой картины перекроил его мысли, и теперь он весь покрылся потом, у него бешеный пульс. Особая картина, в которой с кровью написано тайное послание. Вернулись обратно — Влад попросил дочку посидеть на детской площадке, а сам убежал в дом. На улице яркий фонарный столб, он слегка освещал волосы девочки. Она качалась на качели.
Влад аккуратно поднимался по лестнице, пока не дошёл до нужного этажа, бросал краткие, но осторожные взгляды в другой конец коридора. Картина стояла там, где он её оставил. Тайное послание кровоточило: «Яндогес ьшидиванен ыт огок¿ Янем ьшидиванен ыт тежом? Удуб ьтавибу и адгесв лавбиу енм тижелданирп ьрепет латчем ыт мёч о ёсв».
В стиле коллажа: высокие панели, лежащие в лотке с проявляющей жидкостью. С спуском вниз изображение становилось детальным. Влад вышел на улицу с картиной в руках, — Влад на детской площадке, зажмурил глаза, как будто от боли, — перед ним пустые раскачивающиеся качели, — он поднял голову, — худые ноги повешенной дочки свисали над головой, верхняя часть тела сильно поцарапана, поэтому невозможно
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 8
