обеих, пока они не отравили ваши уши обманом.
Бетезда вскочила на ноги.
— Вы врете…
Императрица-мать махнула рукой, и магия дракона сильнее и старше всего, что ощущала Челси, обрушилась на них, опуская Бетезду на колени.
— Черви не стоят при драконах, — прорычала она, скаля желтоватые зубы. — Существо, как ты, не заслуживает дара снисхождения Золотого Императора, не то что милосердия! Лучше всего — быстро ра…
Дракон рядом с ней поднял ладонь, и императрица-мать утихла на полуслове.
— Это так?
Его голос был таким же красивым, как золотой трон. Манящий и гулкий, он убрал гнев из воздуха. Даже Бетезда расслабилась, пока он говорил, но Челси могла только опустить голову. Было невозможно видеть за золотой тканью, которой он скрывал роскошь своего лица от недостойных, но Челси, как и раньше, ощущала его взгляд сквозь тяжелую ткань, впивающийся в нее, как ножи, пока он повторял вопрос:
— Это так, Челси?
Звук этого голоса, произносящего ее имя, был почти невыносимым. Все в зале теперь смотрели на нее, включая Бетезду, которая затаила дыхание. Она гадала, был ли способ провалиться сквозь камень, когда Золотой Император рявкнул:
— Посмотри на меня.
Челси медленно и с болью заставила себя поднять голову. Золотой Император снял вуаль, делая все в тысячу раз хуже. Она лучше смотрела бы на далекое божество с маской из шелка, чем на это до боли знакомое лицо, красивые глаза — не красные, как у его матери, а золотые. Чистое маслянистое золото, которое драконы ценили выше всех других сокровищ — глаза умоляли ее, пока он вставал с трона.
— Скажи, что это ложь, — сказал он, милый голос стал отчаянным. — Скажи, что она ошибается, Челси, и я поверю тебе.
Она опустила взгляд, сжала кулаки на каменном полу, подавляя искушение закричать, что обе их матери ошибались. Это все было ложью, и она не хотела его предавать. Не хотела, чтобы это произошло. Было бы так просто, потому что это было правдой. И все же…
— Не смей, — прошипела Бетезда на их языке. — Если он узнает причину, по которой ты пыталась бежать, океан нас не спасет. Его гнев уничтожит все.
Включая его.
Челси сомневалась, что ее мать учла последнюю часть, но для нее это было последним поворотом ножа. Она так старалась исправить ошибку, все сделать правильным, но только сделала все хуже. Даже просьба о помощи матери ничего не изменила. Если она скажет правду сейчас, это уничтожит все только быстрее.
Челси знала, что ее судьба была определена. Она могла лишь надеяться, что ее величайшая ошибка останется тайной навеки, но она не могла сделать это, пока Император смотрел на нее. Ей нужно было уйти. Подальше, где он ее не сможет найти. Если он не будет знать, она сможет исправить самую большую ошибку, которую совершила для них обоих, и Челси выбрала путь, подняла голову и посмотрела в красивые золотые глаза императора, готовясь сказать ему самую большую ложь в ее жизни.
— Все, что говорит ваша мать, правда, — серьезно сказала она. — Я ничего не делала на дне своего клана, и Бетезда отправила меня в Китай, чтобы я стала полезной, пробравшись в вашу семью. Изначальным планом было зацепиться на этом континенте, но как только я прибыла к вашему двору, я увидела свой путь к власти. Как любой амбициозный дракон, я бросила скромные планы матери и потянулась как можно выше. Как оказалось, слишком высоко, но я не сожалею. Хоть я увлеклась в конце, я все еще прошла дальше, чем кто-либо ожидал, — ее взгляд стал жестоким. — Дошла до вас.
Когда она закончила, Золотой Император глядел на нее так, словно она пронзила его ножом.
— И это правда? — сказал он. — Уверена, что ты это хотела сказать, Челси?
— Что еще? — сухо спросила она, показывая ему свою версию известной улыбки ее матери. — Я — дочь Бетезды, а Хартстрайкеры всегда бьют по сердцу.
Фальшивые слова висели, как гадкий дым, в воздухе, а потом тронный зал задрожал. Трещины появились в черном мраморе под Челси, и фарфоровые вазы падали с подставок у стены, каждая падала на пол под худшим углом, они разбивались на кусочки. Даже нефритовые троны покрылись трещинами, и императрица-мать дернулась в сторону, сжала рукав сына так сильно, что ее длинные ногти рвали золотой шелк.
— Опомнись! — прошипела она, ее красные глаза блестели будто от страха. — Ты — Золотой Император, Цилинь! Ты — удача во плоти! Она — просто стервятник. Лживая и жаждущая власти шлюха, она сама призналась, — она повернулась к Хартстрайкерам. — Я убью их сама! Они будут сокрушены, и ты поймешь, как мало поступки червей значат для нашей власти!
— Нет, — император сжал кулаки. Землетрясение утихло через мгновения, но не пропало полностью, он повернулся к Челси в последний раз, посмотрел на нее свысока с ненавистью, которая не вязалась с его красивым лицом, и он выглядел как другой дракон. — Ты, — холодно сказал он. — Покинь мои земли и больше не возвращайся. Если я услышу, что ты или кто-то из твоей гадкой семьи ступил на земли моего королевства, я послушаюсь совета матери и сам вас раздавлю.
— Конечно, — тут же сказала Бетезда. — Спасибо, Золотой Император. Ваше милосердие…
— Не благодари, — резко сказал он. — Просто уходите.
Приказ еще разносился эхом в разгромленном тронном зале, когда император развернулся и ушел в скрытую дверь за огромным троном. Его мать последовала через миг, замерла лишь, чтобы посмотреть на Бетезду с отвращением, а потом ушла за своим сыном, оставив Хартстрайкеров одних в еще дрожащей комнате.
Как только императрица-мать пропала из виду, Бетезда вскочила на ноги.
— Это все твоя вина! — зарычала она на дочь. — Я сделала все, что сказал Брогомир. Я пересекла океан. Умоляла. Я унизилась ради тебя, и что? Твоя глупость лишила нас континента навеки!
— Знаю, — прошептала Челси, опустив голову. — Прости. Я…
Бетезда схватила дочь за черные волосы до плеч, подняла Челси так, что ее ноги свисали над полом.
— Плевать на твои извинения! — прорычала она. — Ты стоила мне сегодня не только Китая. Ты стоила мне гордости. Ты стоила мне того, что я поклялась никогда не отдавать, и ты за это заплатишь, — ее зеленые глаза сузились, она оскалила зубы, которые стали острее. — Каждый день ты будешь платить до конца жизни.
Бетезда бросила дочь на пол, как мусор, и пошла прочь, ее золотые сандалии стучали музыкально по треснувшему полу. Челси еще лежала, где рухнула, в шоке, когда ладонь опустилась на ее плечо.
— Вставай, — тихо сказал Брогомир. — Нам
