это не имело значения. Он запомнил каждую ее черточку больше года назад. Изгиб ее скулы, острый, но изящный. Шелк ее черных волос и кремовая кожа. Истинное совершенство ее несравненной красоты.
Вероника Везерсток. Женщина, обладающая всеми добродетелями, которые он утратил на этом жизненном пути. Она была верная, эрудированная, терпеливая, размеренная, умная, сильная… Добрая.
Редко когда такая красивая женщина обладала такими глубокими источниками сострадания, а еще реже — графиня. Ее сочувствие не было утонченным.
Она родилась в этом беспощадном мире с нежным сердцем, мягкими глазами цвета светлого нефрита, полными губами…
Губами, которые он часто представлял себе, растянутыми вокруг его естества.
Его изумление дало ей время сесть прямо, прикрывая одеялом тонкую ночную сорочку с высоким воротником.
— Себастьян Монкрифф, какого черта вы здесь делаете? — прошипела она достаточно громко.
— Я же говорил вам, видимо, соблазняю не ту женщину, — или ту, если удача благоприятствует его проклятой душе.
— Вы же спрятали нож в манжету?
— Вы это видели, да? — фортуна, как он помнил, была непостоянной тварью.
Человек никогда не забывает ощущение стали у горла.
Себастьян никогда раньше не приставлял лезвие к ее лилейно-белому горлу.
Это означало, что это сделал кто-то другой.
Когда он собирался поинтересоваться именем будущего мертвеца, она сказала:
— Скажите мне правду, Монкрифф. Что вы здесь делаете?
— Пытаюсь убить Артура Веллера, — беспечно ответил он. — Что вы делаете в его купе? Подождите, — он сглотнул прилив желчи, с жалким отвращением прикидывая возможные варианты. — Скажите мне, что вы не согреваете его постель. Я перережу себе вены прямо сейчас, если вы и он…
— Я лучше согрею свои внутренности горячей кочергой, чем такими, как Артур Веллер. Она произнесла это имя так, как будто оно имело гнилой привкус во рту.
Слава Христу. Теперь он знал, что у нее были большие сомнения, в том, чтобы брать в любовники такого кретина. Был ли у нее любовник? Он задавался вопросом. Нуждалась ли она вообще в любовнике?
Он, конечно, подал бы заявку на эту должность. На любую должность, которую она позволит.
— Ч-что ты будешь делать теперь? — спросила она, и в ее голосе прозвучал трепетный намек на уязвимость. Теперь он мог видеть ее яснее, очертания ее темной косы, движения ее губ. Всего лишь формы и оттенки, но от этого не менее привлекательные.
—Я еще не решил, — признался он, гадая, что она сделает, если он ее поцелует.
Подчинится ли она его соблазнению, отдав свое мягкое тело его умелым ласкам?
Или она дала бы ему коленом под зад?
Резким, движением она сбросила одеяло и вскочила на ноги, стоя перед ним, с вызовом расправив плечи.
— Я отказываюсь снова становиться вашей пленницей, вы слышите меня, злодейский тролль?
— Технически, Вы были пленницей моего капитана, Грача, — снисходительно поправил он, приложив руку к сердцу, чтобы показать, где она его ранила.
Если бы у него было сердце. — И… тролль? — пробормотал он, — я с трудом верю, что это уместное сравнение. Тролли некрасивые и немытые, они, как известно, живут под мостами, и так далее и тому подобное… А я брезглив в чистоте, и мне говорили, что я, по крайней мере, достаточно привлекателен, — даже были сказаны такие слова, как мужское совершенство, Адонис, Эрос и даже титул самого красивого мужчины на свете, но манеры требовали, чтобы он оставался скромным. — Давайте назовем меня другим злым сказочным существом.
— Тогда огр, — было ее следующее предложение.
— Миледи, я не хочу придираться к чему-то, но вы наверняка знаете, что огры и тролли в одной компании. Могу я предложить…
Она положила руки ему на грудь и надавила изо всех сил. Он даже позволил ей немного сдвинуть себя с места, чтобы усмирить ее гнев.
— Какого бы злобного демона вы ни нашли приемлемым, меня это не волнует! Либо убейте меня, либо… Убирайтесь. Вон.
— Понимаете, я в некотором замешательстве, потому что, похоже, я не могу ничего из этого сделать. Мы оба знаем, что я не убью вас,— прошипел он сквозь зубы.
— О, да?
Когда он понял, что она, возможно, не сможет прочитать его сардонический взгляд в темноте, он издал слышимый звук, выражающий свое нетерпение.
— Во-вторых, я не могу позволить вам предупредить Веллера о моих планах… так что с вами делать, вот в чем вопрос,— он задумчиво постучал пальцем по подбородку.
— Вы ничего не сделаете мне или со мной, пиратская сволочь. Прикоснитесь ко мне еще раз, и я буду кричать, пока у меня хватит дыхания.
Сволочь? Она понятия не имела.
— Вперед, продолжайте,— он пожал плечами. — Первый человек, который войдет в эту дверь, поймает мой клинок. Так что я очень надеюсь, что это не тот, кого вы слишком любите.
— Вы крысиный мешок с голубиными потрохами! — вскинув руку, он поймал ее запястье прежде, чем она коснулась его щеки.
— Да ладно, не будем зацикливаться на прошлом. Скажи мне, где Веллер, я перережу ему горло и уйду от вас еще до рассвета.
Она отдернула ладонь и отшатнулась по направлению к кровати.
— Боже мой, вы как лед.
— Поверьте мне, если бы вы знали о грехах Артура Веллера, вы бы сами отправили его в ад.
— Нет, я имею в виду, что вы замерзли, как труп.
— Извините. Там начинает идти снег, и мне пришлось опираться на руки, чтобы удержаться на ногах, чтобы не упасть с крыши.
Наступило молчание. Потом еще мгновение.
— Крыша? — повторила она, как будто никогда раньше не слышала этого слова.
— Как еще я мог проникнуть в вагон незамеченным?
— Я… я не знаю,— подняв руки, она несколько раз провела ими по лицу, словно пытаясь
