что надо работать над созданием своего положительного имиджа в глазах российского обывателя. А то, в последнее время у меня репутация возмутителя спокойствия, который может создать проблемы на ровном месте. Один прорыв через Босфор чего стоит. Есть еще кое-какие задумки, основанные на знании истории. И если они сработают, то это позволит не только оказать посильную помощь русской армии и флоту, но и наладить хорошие отношения с армейскими и флотскими офицерами. Что немаловажно в моей ситуации, поскольку я — некомбатант. Поэтому, с точки зрения господ офицеров, могу только путаться под ногами и мешать им воевать, «как положено». Вот и собьем с них маленько спесь. Но это дела несколько отдаленного будущего. А сегодняшняя ситуация для простого обывателя непонятна. Для всех, кроме меня.
На дворе конец августа 1853 года. Текущие события пока что мало отличаются от истории моего прежнего мира. Князь Меншиков покинул Константинополь, так ничего и не добившись. Причем, как говорят злые языки (и я им склонен верить), подобный исход был предрешен заранее. Князь вел себя очень нагло и собственными стараниями загонял переговоры в тупик, хотя поначалу султан Абдул-Меджид был склонен пойти на компромисс. Была ли это обычная дурость князя, или злой умысел, имеющий конечную цель спровоцировать конфликт между Россией и Турцией, выгодный Англии, так и осталось неясным. Даже в моем мире историки так и не пришли к единому мнению. То, что Меншиков был ярым англофилом и состоял в «английской партии» при российском дворе, знали все. Но как говорится, не пойман — не вор. Да и англичане с французами постарались, обещая султану свою поддержку в случае войны с Россией. В итоге дипломатические отношения были разорваны, и Россия ввела свои войска в придунайские княжества Молдавию и Валахию, входившие в состав Османской Империи. Как сказал Николай Павлович, «в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России». Что та, естественно, делать не собиралась. «Просвещенная» Европа в лице Англии, Франции, Австрии и Пруссии очень возбудилась от сложившейся ситуации, посовещалась в Вене и быстренько выкатила Венскую ноту России с требованием покинуть Молдавию и Валлахию. Правда, Венская нота предполагала компромисс, предусматривая в обмен на выход русских войск из придунайских княжеств разрешить России номинально защищать православных в Османской Империи и осуществлять номинальный контроль над святыми местами в Палестине. Казалось бы, появилась возможность уладить возникший конфликт без «потери лица». Но тут и начались танцы с бубнами. Император Николай ноту принял. А вот султан Абдул-Меджид, науськиваемый английским послом Стратфордом-Редклифом, ее отклонил, и начал настаивать на различных изменениях в тексте ноты. Изменения были незначительные и нисколько не меняли смысл ноты, но этого хватило, чтобы Николай Павлович взбрыкнул, отказавшись обсуждать данный вопрос. Английский посол очень искусно сыграл на мелочности Николая и его стремлении быть «главным государем» в Европе, не допускающим, чтобы турки вносили изменения в уже принятую им ноту. В итоге ситуация «на земле» нисколько не изменилась и конфликт не был исчерпан. Казалось бы, война началась. Ан нет! Император Николай Павлович не торопился официально объявлять войну, поскольку и он, и его ближайшее окружение были уверены, что русская армия легко разобьет турок, быстро обратив их в бегство. Сильного международного резонанса в Европе из-за этого все равно не будет, поэтому и заморачиваться с формальностями не стоит. Султан тоже не спешил объявлять войну, поскольку турецкая армия в основной массе была еще не готова к боевым действиям, и делал вид, что имеет место досадное недоразумение, когда высокие договаривающиеся стороны неправильно поняли друг друга. Хотя на самом деле, опьяненный обещаниями Англии и Франции, спешно готовился к войне. Российский император делал то же самое. Но и Россия, и Турция пока что воздерживались от начала военных действий, пристально наблюдая друг за другом. Мир замер в неустойчивом равновесии.
Вот в такой обстановке, когда «ни мира, ни войны», я и решил выйти на «охоту». Поскольку знал, что турецкие работорговцы никуда не делись. И при определенной доле везения можно поймать кого-то с поличным, что не останется незамеченным как в Одессе, так и в Санкт-Петербурге, создав мне и моим людям нужный имидж. Обвинений в пиратстве можно не опасаться, поскольку борьба с работорговлей на Кавказе признана делом богоугодным в российском обществе. И если только какой чинуша что-то вякнет, то его свои же сожрут.
К августу все ремонтные работы были закончены. «Лебедь» приобрел внешний вид, более подобающий пароходу, лишившись развитого рангоута, что резко контрастировало с прочими пароходами этого времени, на которых паруса оставались непременным атрибутом. Бушприт и грот-мачта исчезли вообще, а массивные фок-мачта и бизань-мачта с парусным вооружением были заменены двумя небольшими легкими мачтами, пригодными только для подъема флагов. Разумеется, это не укрылось от широкой публики, и сразу же вызвало пересуды как среди моряков (в том числе и морских офицеров, оказавшихся в Одессе), так и не причастных к морю обывателей. В результате пришли к выводу, что господин Давыдов «дурью мается». Ну и ладно, я не в претензии. Свои верные и толковые люди у меня есть, а на сплетни всех прочих дворянину и кавалеру ордена «Святого Станислава» Юрию Давыдову наплевать.
От размышлений о прекрасном меня отвлекает Ганс.
- Командир, началась погрузка. Стороны пришли к соглашению.
- Понятно. Изменения в количестве «товара» не произошло? Никого не отбраковали?
