У культурного обмена было множество форм, многие из которых носили эксплуататорский характер. В раннее Новое время наука в основном формировалась под влиянием роста империй и распространения рабства. В XIX в. она испытала влияние промышленного капитализма. А в XX в. развитие науки лучше всего объясняется реалиями холодной войны и деколонизации. Однако, несмотря на такой существенный перекос в балансе сил, народы всего мира вносили свой значимый вклад в развитие современной науки. Какой бы период мы ни взяли, о современной науке невозможно рассказывать, сосредоточившись исключительно на Европе{4}.
Потребность в таком рассказе как никогда велика. Баланс сил в научном мире начинает меняться. Китай уже обогнал США по объемам финансирования науки, а в последние годы ученые, работающие в Китае, публикуют больше научных статей, чем их коллеги из любой другой страны мира. Летом 2020 г. Объединенные Арабские Эмираты запустили свою первую беспилотную миссию на Марс, а специалисты по информатике из Кении и Ганы все громче заявляют о себе в сфере ИИ. Вместе с тем европейские ученые сталкиваются с негативными последствиями Брекзита, а российские и американские спецслужбы продолжают кибервойну{5}.
Страдает от разногласий и сама наука. В ноябре 2018 г. китайский биолог Хэ Цзянькуй потряс весь мир, объявив, что успешно отредактировал гены двух человеческих младенцев. Многие ученые полагали, что подобная процедура слишком рискованна, чтобы испытывать ее на людях. Этот случай в очередной раз показал миру, насколько трудно обеспечить соблюдение международного кодекса научной этики. Официально китайские власти дистанцировались от исследований ученого, и он был приговорен к трем годам лишения свободы. Но в 2021 г. исследователи из России заявили о готовности повторить его спорный эксперимент. Наряду с проблемами этического характера сегодня наука, как и в прошлом, страдает от глубочайшего неравенства. Ученые из этнических меньшинств недостаточно представлены на вершине научного мира, еврейские ученые и студенты по-прежнему сталкиваются с антисемитизмом, а исследователям, работающим за пределами Европы и США, часто отказывают в визах для поездок на международные конференции. Если мы хотим преодолеть эти проблемы, нам нужна новая история науки, которая лучше отражает мир вокруг нас{6}.
Сегодня ученые охотно признают международный характер своей работы, но склонны считать это относительно новым явлением, продуктом «большой науки» ХХ в., а не исторической тенденцией, насчитывающей более 500 лет. Разумеется, никто не отрицает вклада в науку неевропейских культур, однако этот вклад обычно относят к далекому прошлому, но никак не к истории научной революции и современной науки. Часто говорят о золотом веке средневековой исламской науки, когда в IX–X вв. в Багдаде зародилась алгебра и были разработаны многие математические методы. Такой же акцент делается на научных достижениях Древнего Китая – например, изобретении компаса и пороха (что произошло более 1000 лет назад). Но все это лишь укрепляет представление, будто Китай и Ближний Восток непричастны к становлению современной науки. Между тем мы часто забываем, что концепцию золотого века придумали только в XIX в., чтобы оправдать экспансию европейских империй. Британские и французские империалисты продвигали ложную идею, что цивилизации Азии и Ближнего Востока находятся в упадке со времен Средневековья и потому нуждаются в «осовременивании»{7}.
Удивительно, но это представление до сих пор популярно в Азии ничуть не меньше, чем в Европе. Вспомните хотя бы церемонию открытия Олимпийских игр 2008 г. в Пекине. Представление началось с разворачивания огромного свитка, что было призвано напомнить об изобретении бумаги в Древнем Китае. Затем зрителям церемонии и телевизионной аудитории (более 1 млрд человек) были показаны и другие научные достижения прошлого, в том числе компас. Церемония завершилась эффектной демонстрацией еще одного китайского открытия: грандиозные фейерверки, расцветившие небо над стадионом «Птичье гнездо», напоминали об изобретении пороха в эпоху империи Сун (960–1279). В то же время на церемонии практически не было уделено внимания более поздним достижениям китайской науки – например, в области естественной истории в XVIII в. или квантовой механики в XX в. То же самое верно и для Ближнего Востока. В 2016 г. президент Турции Реджеп Эрдоган, выступая с докладом на турецко-арабском конгрессе по высшему образованию в Стамбуле, с гордостью описывал золотой век исламской цивилизации – когда средневековые «исламские города… действовали как научные центры». Неужели Эрдоган не знает, что и в последующие века мусульманские, в том числе турецкие, ученые вносили не менее значимый вклад в развитие современной науки? От астрономии в Константинополе (XVI в.) до генетики человека в Каире (XX в.), достижения исламской науки простираются далеко за пределы средневекового золотого века{8}.
Почему эта версия истории так распространена? Идея, будто современная наука была создана в Европе, зародилась не сама по себе – как и многие другие мифы. Во второй половине ХХ в. британские и американские историки начали публиковать труды, посвященные истокам современной науки. Почти все эти авторы были убеждены, что современная наука, а вместе с ней и современная цивилизация, зародилась в Европе примерно в XVI в. «Научную революцию следует рассматривать… как творческий продукт Запада», – написал влиятельный кембриджский историк Герберт Баттерфилд в 1949 г. Аналогичные взгляды высказывались и по ту сторону Атлантики. Как учили в 1950-е гг. студентов Йельского университета, «именно Запад, а не Восток, создал естественные науки». А читателей журнала Science – одного из самых престижных научных журналов в мире – убеждали в том, что «небольшая группа западноевропейских стран стала "родовым поместьем" современной науки»{9}.
Политическая подоплека таких представлений яснее ясного. Эти историки жили и работали в первые десятилетия холодной войны, когда в мировой политике доминировало противостояние между капитализмом и коммунизмом. Они видели современный мир расколотым на Восток и Запад и, намеренно или нет, проецировали этот взгляд на прошлое. В этот период научно-техническое развитие рассматривалось как свидетельство политического успеха: запуск Советским Союзом первого искусственного спутника Земли в октябре 1957 г. – наглядный тому пример. Следовательно, идея, что современная наука была изобретена в Европе, служила удобной фикцией. Для западноевропейских и американских политических лидеров было важно, чтобы граждане их стран ощущали себя носителями научно-технического прогресса и верили, что находятся на правильной стороне истории. Кроме того, эта версия истории науки была призвана убедить постколониальные государства по всему миру идти по пути капитализма и держаться подальше от коммунизма. В годы холодной войны США потратили миллиарды долларов на помощь развивающимся государствам, пропагандируя сочетание экономики и научного прогресса в странах Азии, Африки и Латинской Америки. Все это было направлено на противодействие аналогичной программе внешней помощи со стороны СССР. «Западная наука» в сочетании с «рыночной экономикой» обещала не что иное, как «экономическое чудо», – по крайней мере, согласно уверениям американских политиков{10}.
Забавно, но советские историки сами помогали укоренять такие представления о происхождении современной науки. Зачастую они сознательно игнорировали достижения русских ученых, работавших при царе, чтобы подчеркнуть впечатляющий подъем науки при коммунизме. «Вплоть до XX века в России не было настоящей физики», – писал президент Академии наук СССР А. П. Карпинский в 1933 г. Как мы увидим, это было далеко не так. Еще в начале XVIII в. Петр I поддержал важнейшие астрономические наблюдения, а в XIX в. русские физики сыграли ключевую роль в создании и развитии радио. Конечно, позже советские историки пытались освещать достижения науки в царской России, но в первой половине XX в. было гораздо важнее подчеркнуть революционные успехи, достигнутые при советской власти, в противовес царскому режиму{11}.
В Азии и на Ближнем Востоке ситуация была несколько иной, но имела во многом схожие последствия. Холодная война стала эпохой деколонизации, когда многие страны обрели долгожданную независимость от европейских колониальных держав. Перед политическими лидерами молодых государств, таких как Индия и Египет, встала задача первостепенной важности – выковать новую национальную идентичность. Многие, обратившись с этой целью к далекому прошлому, превозносили достижения древних и средневековых мыслителей и в основном игнорировали то, что происходило в колониальный период. Однако именно в 1950-е гг. идея исламского (или индуистского) золотого века приобрела огромную популярность – такую же, как и в Европе XIX в., – на самом Ближнем Востоке и в Азии. Индийские и египетские историки ухватились за идею славного
